Смертницы

– Я хочу знать, что спрятано здесь. – Она тянется через стол и касается моей груди со стороны сердца. – Я хочу знать то, о чем ты боишься рассказать мне. Это поможет мне понять схему их действий, и мне будет легче бороться с ними. Я смогу спасти других девушек, таких же как ты. Ты должна это сделать, Мила.

Я сглатываю слезы:

– И вы отошлете меня обратно.

– Нет. Нет. – Она придвигается ближе, смотрит на меня выразительным взглядом. – Теперь это твой дом, если ты захочешь здесь остаться. Тебя не станут депортировать, даю тебе слово.

– Даже если… – Я замолкаю. Я больше не могу смотреть ей в глаза. Я краснею от стыда и опускаю глаза.

– Ты не виновата в том, что с тобой случилось. Все, что вытворяли с тобой эти люди, все, что заставляли делать, было помимо твоей воли. Но это касается только тела. Но не души. Твоя душа, Мила, по-прежнему чиста.

Я не в силах смотреть ей в глаза. Я сижу, уставившись в стол, и вижу, как капают на столешницу мои слезы, чувствую, как истекает кровью мое сердце, и мне кажется, что с каждой слезой я теряю саму себя.

– Почему ты боишься смотреть на меня? – мягко спрашивает она.

– Мне стыдно, – шепчу я. – То, что вы хотите услышать…

– Тебе будет легче, если меня не будет в этой комнате? Если ты останешься одна?

Я по-прежнему избегаю ее взгляда.

Она вздыхает.

– Хорошо, Мила, вот что мы сделаем. – Она ставит на стол диктофон. – Я включу это и выйду из комнаты. Тогда ты сможешь сказать все, что захочешь. Все, что вспомнишь. Можешь говорить по-русски, если тебе так легче. Любые мысли, любые воспоминания. Рассказывай все, что с тобой произошло. Ты будешь говорить не с человеком, а с машиной. Она тебя не обидит.

Она встает, нажимает кнопку записи и выходит из комнаты.

Я смотрю на красную лампочку, которая горит на диктофоне. Лента медленно крутится, ожидая моих признаний. Ожидая моей боли. Я глубоко вздыхаю и закрываю глаза. А потом начинаю говорить:

– Меня зовут Мила, а вот моя история.