Смертоносный груз 'Гильдеборг'

Мы неслись и петляли. На машине тут было пробраться не так просто. Они знали о нас, почуяли добычу. Мы бежали назад к центру порта, переполненному людьми. На мгновение мы затаились за воротами какого-то здания. Никого: можно бы вздохнуть с облегчением, но не тут-то было. "NON EUROPEANS!" [Не для европейцев! (Англ.)] Гут вытер ладонью вспотевшее лицо. Сирена кружила по окрестным улицам.

- Если нас здесь поймают, то могут объявить неграми. Туг масса метисов, поди докажи без документов - белый ты или черный. Так они и избавляются от подозрительной бедноты. Нет документов - никто с тобой не разговаривает, езжай на принудительные работы, здесь никакой порядочный белый не остановится, даже если дело идет о его жизни. Это страшная страна.

Буквы били нам в глаза: "Не для европейцев!"

- Прикинемся неграми, попытаемся исчезнуть среди черных, - предложил я.

- Это невозможно... С каких это пор здесь негры живут в городах? Черные размещены в негритянских поселениях, а поселение должно быть не ближе чем в шестнадцати километрах от города. Между городом и негритянским поселением лежит ничейная земля. Практически это означает, что попасть туда можешь только автобусом или поездом, но для этого ты должен иметь деньги. Кроме того - всюду постоянный контроль, как здесь.

К первой полицейской машине издалека присоединилась вторая и еще одна. Мы беспомощно посмотрели друг на друга. Нас сжимали с трех сторон.

- Мы должны быть среди людей, здесь нас схватят! - сказал Гут.

Я крепко схватил Гута за руку.

- Подожди!

Мне не хотелось уходить отсюда.

- Что будем делать? Можем ли мы вообще что-нибудь сделать?

Минуту он со злостью смотрел на меня.

- Можем, - сказал он, - бежать или прыгнуть в море, другой возможности нет!

Мы выскользнули на улицу. Одна сирена удалялась в сторону моря, другие две приближались от центра.

- Пойдем в туалет, там мы сможем хотя бы немножко умыться.

- Кто тебя пустит, если тебя можно принять за негра?

- Тогда в туалет для черных...

- Таких не бывает.

Мы торопясь пробирались между постройками и складами, не прислушиваясь к тому, удаляются или приближаются сирены. При всем постоянном петлянии и смене направления я вдруг понял, что с виду беспорядочная застройка пригорода делалась по хоро- шо продуманному плану, что она задумана с определенным смыслом. Все улочки сбегались к проспектам. Первый вел прямо на набережную вдоль мола и рейдов, другой - по центру застрой- ки и, по всей вероятности, соединял самые отдаленные складские территории, а третий проспект - торговые, он служил границей с городом. Если на каждый проспект в центре порта поставят полицейскую машину и устроят облаву, то никто, с какой стороны он бы ни шел, от них не уйдет. Машина, едущая за нами, по существу, толкает нас в ловушку. Как в кибернетическом лабиринте. Мышь добирается к своей цели, если подчиняется приказам экспериментаторов. Мы должны сделать что-то совсем другое, выскользнуть, вернуться! Вернуться на исходные позиции. И все повторится, говорил разум. Те же приказы погонят нас к центру лабиринта. Бежать! Сирены уже выли у нас за спинами.

Через несколько шагов Гут остановился и судорожно сжал мне руку. Из витрины нам дружески скалил зубы бородатый симпатяга с автоматом через плечо.

"Приди к нам!" - настойчиво призывал текст плаката. - "И здесь ты сражаешься за Европу!"

Люди вокруг нас уже разбегались в боковые улицы.

- Только он может нас вытащить из этого, - проронил затравленно Гут.

"Решение! - шепнул разум. - Нетрадиционное решение, которое расстроит игру полицейского кибернетика".

Минуту мы попеременно смотрели то на плакат, то друг на друга.

Наемники!

Сирена выла в опасной близости. Если нас задержат, то сразу прикончат. В десять минут вычислят, кто мы такие.

Мы открыли стеклянные двери и вошли. За длинной перегородкой с ослепительной мраморной доской, которая могла сделать честь любому туристическому бюро, где теснятся толпы желающих, дремал с газетами в руках довольно толстый парень в серо-зеленой рубашке и серо-зеленых брюках. Униформа или гражданская одежда-это могло быть чем угодно. Газеты у него упали на стол, в непритворном изумлении он вытаращил глаза.

- Grussgott [Салют! (Нем.)] - сказал Гут. - Не храпи, мы хотим наняться!

Его немецкий поднял парня на ноги.

- Ради бога, парни... - ахнул он недоверчиво. - Откуда вы удрали? У вас неприятности?

- С английского угольщика, и ни за что на свете туда не вернемся!

Он широко раскрыл объятия. Потом рассмотрел наши лохмотья, рассмеялся и не стал нас обнимать.

- Добро пожаловать, милости просим. Англичане - трусы, это каждый знает.

Сирена выла перед витриной. На стенах висели десятки плакатов с африканской тематикой. На каждом стоял или сидел в открытом джипе симпатичный паренек в серо-зеленой униформе.