Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

— Огромное значение имеет также активизация политико-воспитательной и разъяснительной работы среди населения, — продолжал читать свою «шпаргалку» Брежнев. — Кстати, вот такой вопрос, товарищ Тараки. Уже в одиннадцати провинциях вашей страны есть наши партийные советники при секретарях провинциальных комитетов НДПА Между тем многие из этих секретарей работают, так сказать, по совместительству, являясь одновременно губернаторами провинций. В интересах дела было бы, очевидно, правильней отделить государственные посты от партийных.

С учетом особенностей вашей страны особо стоит вопрос о разъяснении массам политики партии и правительства в отношении религии и свободы вероисповедания…

В условиях продолжающейся борьбы с контрреволюцией важными становятся подбор и расстановка кадров в вооруженных силах, партийном и государственном аппарате. Знаю, что в этом отношении у вас есть горький опыт: факты измены родине некоторых армейских командиров, нарушения норм партийной жизни губернаторами и партийными работниками отдельных провинций.

— Спасибо, спасибо, товарищ Леонид Ильич, — соглашался с критикой Тараки. — Я потом выскажусь по этому вопросу. Хотел бы просить вас, если это возможно, направить лично мне через совпосла перевод ваших сегодняшних высказываний. Я записываю, но хотелось бы иметь полный текст, чтобы внимательно еще раз его изучить.

— Мы перешлем вам перевод, — пообещал, оторвавшись от бумаг, Брежнев и затем опять уткнулся в текст. Сейчас ему предстояло сказать главное, то, ради чего и был приглашен сегодня в Кремль этот афганский революционер. — Мы уже неоднократно касались в беседах и в переписке с вами и такого вопроса, как важность подлинно коллективного руководства в партии, строгого соблюдения его принципов. Я знаю, что в последнее время ваше политбюро приняло на этот счет ряд хороших постановлений, однако их претворение в жизнь, похоже, проходит очень медленно. Скажу вам откровенно, товарищ Тараки, по нашему глубокому убеждению нерешенность этого вопроса, как и все еще имеющие место нарушения норм внутрипартийной демократии, и, тем более, необоснованные репрессии в отношении товарищей по партии, сковывают силы партии, мешают развитию ее творческих возможностей, создают среди кадров и населения обстановку напряженности.״

Произнеся столь длинный монолог, Брежнев сделал небольшую паузу и строго взглянул поверх очков на сидящего напротив афганского гостя. Тот выглядел подавленным. Переводивший беседу Гаврилов, заранее ознакомленный с текстом брежневского обращения, тоже побледнел и нервно перебирал в руках бумаги. Сейчас Брежнев должен предупредить афганца о грозящей ему опасности. Но воспримет ли это предупреждение генсек НДПА? Поймет ли?

— Я не считал бы до конца выполненным свой долг перед вами, товарищ Тараки, если бы не коснулся в этой связи совершенно доверительно еще одного вопроса, который вызывает озабоченность не только у нас, ваших друзей, но, по имеющимся у нас данным, и в рядах партийного актива НДПА, — с нажимом прочитал Брежнев. — В условиях афганской революции понятна ваша, товарищ Тараки, особая роль как генерального секретаря и председателя Революционного совета в руководстве деятельностью партии и государства… Однако вряд ли целесообразно, чтобы кто-то еще, кроме вас, занимал исключительное положение в руководстве страной, вооруженными силами, органами государственной безопасности. При определенных условиях это могло бы иметь нежелательные последствия.

— Правильно, — еле слышно пробормотал Тараки.

Советник МИДа Гаврилов, воспользовавшись паузой, попытался понять, дошел ли до гостя смысл сказанного. Ведь собственно ради этих слов и затевалась вся встреча. Генеральный секретарь ЦК КПСС недвусмысленно просигналил коллеге: не играй с огнем, перестань делиться властью с Амином, убери его с глаз долой. Но по внешнему виду гостя так и не было ясно, осознал ли он опасность или по-прежнему пребывал в наивном неведении. «Правильно», — только и выдохнул он в ответ на грозное предупреждение.

Далее Леонид Ильич обратил внимание Тараки на слабую боеспособность афганских вооруженных сил, низкое политико-моральное состояние личного состава, пассивность армии в борьбе с мятежниками. Напомнил, что СССР только в течение последних шести месяцев направил в Афганистан сотни танков, боевых машин пехоты, орудий, самолетов и вертолетов. Упрекнул: «К сожалению, рекомендации наших военных советников, которых в вашей армии свыше полутора тысяч, часто осуществляются не в полной мере». Заверил: «Советский Союз и впредь будет оказывать всестороннюю помощь и поддержку вашей партии и афганскому народу». С явным облегчением перевернул последнюю из прочитанных страниц.