Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

Рано утром только что назначенный начальником службы безопасности Акбари пригласил меня к себе и, стараясь избегать жестких формулировок, сообщил следующее. Со вчерашнего дня вся полнота власти отныне принадлежит Хафизулле Амину. Он сосредоточил в своих руках руководство государством, партией, армией и органами безопасности. Скорее всего, уже завтра состоятся пленум ЦК и заседание Ревсовета, где все это будет узаконено. Что касается Тараки, то он блокирован в своей резиденции, его телефоны отключены, любая связь с внешним миром отсутствует. Войска гвардии под командованием Джандада перешли на сторону Амина и выполняют только его приказы.

Акбари виделся со свергнутым главой государства, и тот якобы ему сказал, что единственным спасением для него могло бы быть вмешательство советских друзей, но, видимо, они не пойдут на это, опасаясь обвинений во вмешательстве во внутренние дела Афганистана.

Москва, судя по всему, была чрезвычайно встревожена происходящим. Утром в этот день там состоялось заседание политбюро, а нам поступило указание немедленно встретиться с Амином и настоятельно рекомендовать ему не применять никаких репрессий в отношении Тараки, его родственников и сторонников. Снова наши представители отправились к Амину и опять озвучили весь тот набор аргументов в пользу единства. Амин заверил, что как истинный друг Советского Союза сделает все возможное, чтобы реализовать в полной мере наши советы и укрепить сотрудничество между СССР и ДРА, но дальше добавил, что уход Тараки не только не нарушит единства партии, а, напротив, сплотит ее.

Ясно, что Пузанов и коллеги не могли уйти, не получив каких-то заверений в том, что с Тараки все будет в порядке. Ведь им предстояло сразу доложить об итогах этого разговора Москве. Амин между тем уже просто издевался над ними. Он сказал, что члены политбюро на состоявшемся несколько часов назад заседании высказались за отстранение Тараки со всех постов. «Как же так,

 — пробовал возразить Пузанов, — ведь еще вчера вечером вы обещали оставить его главой Ревсовета?». Амин картинно развел руками: «Я сделаю все, что в моих силах, но воля партии для меня — закон».