Смягчающие обстоятельства

— Я могу бросить в любой момент, — объяснял он. — Но не хочу. Зачем?

Это маленькая радость, скрашивающая неустроенный быт.

Жил он один в коммунальной квартире, почти всю зарплату пропивал и, чтобы сводить концы с концами, брался ремонтировать приемники, магнитофоны, чертил студентам курсовые и дипломные проекты.

Как и все пьяницы, Спиридонов считал, что выпивка ничем ему не мешает и ее вполне можно совмещать с профессиональным совершенствованием.

Действительно, он еще продолжал следить за литературой, мог принять участие в теоретической дискуссии, бегло читал незнакомые стихи. Но Элефантов видел — он опирается на старую базу, вновь получаемые знания, как взбадривающие инъекции, поддерживают приемлемый уровень, однако качественного роста не дают — верный признак того, что скоро начнется медленный, но неотвратимый путь вниз. Это было особенно наглядно, когда у Спиридонова начинали дрожать руки и он не мог становиться к кульману. Справедливости ради надо отметить, что такое случалось нечасто.

Знакомые Спиридонова делились на две контрастные группы: те, с кем он учился или работал, и те, с которыми проводил досуг. Последняя категория включала преимущественно темных личностей: барыг, фарцовщиков, спекулянтов. Через них он мог доставать «дефицит» — джинсы, батники, гольфы, иностранные сигареты.

Фирменные шмотки оказались тем звеном, в котором неожиданно пересеклись интересы Спиридонова и Нежинской. Несколько раз он помог Марии раздобыть, хотя и с переплатой втридорога, интересующий ее товар, у них появились общие темы для разговоров, общие дела.

По случайному стечению обстоятельств Спиридонова и Нежинскую одновременно командировали на курсы усовершенствования, после возвращения с которых они и вовсе подружились. Валя стал вхож к ней в дом, иногда выпивал с Нежинским, за что Мария устраивала ему выволочки. Спиридонов сносил их стоически, ничуть не обижаясь. Он вообще был бесхарактерным человеком, хотя многими эта черта воспринималась как покладистость и добродушие.

Эле фантов не любил безвольных людей, которые стремятся быть хорошими для всех, а потому ненадежны, вольно или невольно попустительствуют несправедливости, злу и жестокости и чаще всего становятся двурушниками и ренегатами. Когда Спиридонов, откровенничая о своих пьяных похождениях, грязно отзывался о женщинах, а через несколько минут, с приходом Марии, резко менялся и начинал источать елейные комплименты, Элефантов убеждался в правильности своего отношения к нему. И хотя тот общался с далеко не лучшей частью прекрасной половины человеческого рода, это ничего не меняло. Нельзя быть одновременно джентльменом и подонком. Истинное лицо определяется по нижнему уровню шквалы допустимости слов, действий и поступков. Потому подонок может носить маску джентльмена, но не наоборот.

Мария не могла не понимать всего этого, и Элефантова очень удивляла ее дружба со Спирей, как запанибрата называли Валю в институте. Присмотрелась? Принюхалась? Да и он стал больше следить за собой — каждый день брился, чистил обувь, чаще менял рубашки… И все равно, странно… Они стали работать в паре, зачастили на «Прибор», проводя там гораздо больше времени, чем требовалось. Однажды Элефантов, направляясь в библиотеку, увидел: Мария и Валентин, прислонившись к цистерне с квасом, едят пирожки, весело и понимающе глядя друг на друга и оживленно беседуя. В двадцати метрах от дома Спири. Элефантову стало неприятно. А как-то раз, когда они вернулись «с объекта», Элефантов заметил на обычно бледных щеках Марии румянец и обмер: он-то хорошо знал, после чего лицо Нежинской розовеет.

Да нет, чушь, не может быть! Она никогда не опустится до этого! Ну Астахов — понятно, ну кто-нибудь другой, только не Спиря… В конце концов, долгое отсутствие ничего не означает — могли просто-напросто сходить в кино или болтаться по городу, заходить в магазины и случайно оказались возле квартиры Спиридонова… Да и румянец — мало ли от чего он появился…

Неожиданно Мария оставила мужа. На вопрос Элефантова ответила, что не испытывает к нему чувств, а жить с нелюбимым человеком не хочет. Такое объяснение вызвало уважение к мужеству и принципиальности молодой женщины, которая предпочла одиночество с ребенком на руках внешне благополучному браку без любви. Решиться на это, несомненно, могла не каждая.

Нежинский сильно переживал, изо всех сил пытался сохранить семью, но Мария была непреклонна. Через все неприятности процедуры развода она прошла гордо, не показывая окружающим, что творится в душе.

Элефантов восхищался ее самообладанием и искренне жалел, считая, что, несмотря на производимое Марией впечатление независимого, уверенного в себе человека, на самом деле она глубоко несчастна и остро переживает личную трагедию. Он даже ощутил, что испытывает к ней какие-то новые чувства, намекнул Марии на это и дал понять, что если она нуждается в Помощи, то вполне может на него рассчитывать. Однако Мария никак не отреагировала, и самолюбивый Элефантов решил не навязываться.