Смотри в корень!

Пароход летит стрелою,Грозно мелет волны в прахИ, дымя своей трубою,Режет след в седых волнах.Пена клубом. Пар клокочет.Брызги перлами летят.У руля матрос хлопочет.Мачты в воздухе торчат.Вот находит туча с юга,Все чернее и черней…Хоть страшна на суше вьюга,Но в морях еще страшней!Гром гремит, и молньи блещут…Мачты гнутся, слышен треск…Волны сильно в судно хлещут…Крики, шум и вопль, и плеск!На носу один стою я[6],

И стою я, как утес.Морю песни в честь пою я,И пою я не без слез.Море с ревом ломит судно.Волны пенятся кругом.Но и судну плыть нетрудноС Архимедовым винтом.Вот оно уж близко к цели.Вижу, – дух мой объял страх! —Ближний след наш еле-еле,Еле видится в волнах…А о дальнем и помину,И помину даже нет;Только водную равнину,Только бури вижу след!..Так подчас и в нашем мире:Жил, писал поэт иной,Звучный стих ковал на лире

И – исчез в волне мирской!..Я мечтал. Но смолкла буря;В бухте стал наш пароход.Мрачно голову понуря,Зря на суетный народ:«Так, – подумал я, – на светеМеркнет светлый славы путь;Ах, ужель я тоже в ЛетеУтону когда-нибудь?!»

Мое вдохновение

Гуляю ль один я по Летнему саду[7],В компанье ль с друзьями по парку хожу,В тени ли березы плакучей присяду,На небо ли молча с улыбкой гляжу —Все дума за думой в главе неисходно,Одна за другою докучной чредой,И воле в противность и с сердцем несходно,

Теснятся, как мошки над теплой водой!И, тяжко страдая душой безутешной,Не в силах смотреть я на свет и людей:Мне свет представляется тьмою кромешной;А смертный – как мрачный, лукавый злодей!И с сердцем незлобным и с сердцем смиренным,Покорствуя думам, я делаюсь горд;И бью всех и раню стихом вдохновенным,Как древний Атилла, вождь дерзостных орд…И кажется мне, что тогда я главоюВсех выше, всех мощью духовной сильней,И кружится мир под моею пятою,И делаюсь я все мрачней и мрачней!..И, злобы исполнясь, как грозная туча,Стихами я вдруг над толпою прольюсь:И горе подпавшим под стих мой могучий!Над воплем страданья я дико смеюсь.

Цапля и беговые дрожки

 На беговых помещик ехал дрожках.    Летела цапля; он глядел.    «Ах! почему такие ножки    И мне Зевес не дал в удел?»    А цапля тихо отвечает:    «Не знаешь ты, Зевес то знает!»Пусть баснь сию прочтет всяк строгий семьянин:Коль ты татарином рожден, так будь татарин;    Коль мещанином – мещанин,    А дворянином – дворянин.Но если ты кузнец и захотел быть барин,    То знай, глупец,    Что, наконец,Не только не дадут тебе те длинны ножки,Но даже отберут коротенькие дрожки.

Юнкер Шмидт