Смотрящий по неволе

В ларек, специализирующийся на тортах и карамельках, с натугой поместилось два продавца, не считая третьей продавщицы – пожилой растрепанной дамы, лежащей на полу в отрубоне. Два здравствующих торговца не столько переживали за спрос, сколько пялились в окошко. Один крепко смахивал на цыгана. Он достал из кармана слишком дорогих для ларечной зарплаты штанов пачку презиков.

Второй, не смотря на кондитерскую, вредную для зубов житуху сохранил в гнилой пасти золотую фиксу. Этой фиксой он разгрыз шелестящую обертку, пальцами брезгливо развернул кондомы до похожести на воздушные шарики и расстелил по телу лежащей в отрубоне дамы. Типа, из-за негласного траура торговля встала, а тут, типа, приходил хахарь, уже дошло до страстных объятий... Но влюбленные повздорили, и хахарь в сердцах огрел подругу, чем под руку попалось. Бытовуха. И пусть когда-нибудь очухавшаяся мадам сколько хочет, доказывет обратное. Тем более, не успела разглядеть, кто ее так приголубил по темячку, а касса не тронута.

– Я вот фильм смотрел про Аль Капоне, – сказал цыганистый продавец, – Крутейший был чувак. Всю Америку в кулаке держал, – естественно, это был никакой не продавец, а косящий под мелкий бизнес Малюта, – Жаль, обломали его в конце. Но все равно крутейший пахан. Я таким же хотел бы стать.

– А мне больше по смаку Бонни и Клайд, – признался второй, тоже натурально никакой не задрыпа, а Словарь, – Отвязанные люди. На всех болт забили. На блатных, на воровские законы. Ух, как я ненавижу эти воровские законы. Типа, по ним выходит, что я – хрень болотная, а ОНИ – короли по жизни. Мочил бы, и мочил бы...

– Америка – это сила, – грустно вздохнул поклонник Аль Капоне.

– Вон катит к нам Америка. Ну теперь этот долбанный Храм не актуален, – со злобной усмешкой кивнул почитатель Бонни и Клайда на окно.

Отсюда было видно, как к центральной улице Виршей приближаются хозяева жизни на завидном лимузине. А следом за лимузином тащатся два навороченных автобуса поддержки.

За забрызганным дождевой мелкотой стеклом важного авто восседал американец. Мистер с блеклой фамилией Смит в духе дешевых фильмов был похож на американского орла. Нос крючком и волосы прилизаны, как перья на темени у птицы. И не только фамилия, цвет кожи у мистера Смита был бледный, будто никогда не оказывался американец на солнцепеке, а свои хищные планы выдумывал в ядовитом сумраке кабинета.

Мистер Смит не вез деньги с собой, это только в дешевых фильмах приковывают к руке цепочкой чемодан, набитый президентами, и кроме того слишком большая сумма наличных. Таможенные заморочки, налоговые заморочки... Деньги мистеру Смиту доставят в Санкт-Петербурге по первому требованию, стоит только произнести в телефонную трубку соответствующий пароль.

Мистер Смит с великим любопытством вертел головой, он был впервые в России, и увиденное крепко отличалось от того, как он себе эту Россию представлял. Во-первых леса здесь оказались не такими дремучими и не кишащими гризли. Во всяком случае не мелькнуло ни одного дорожного знака «Осторожно – медведи!». Во вторых не так уж вери мач оказалось домов, сложенных из бревен, гораздо больше встречалось каменных и кирпичных. А пару раз в пересекаемых лимузином поселках мистер Смит видел особняки не хуже его собственного загородного дома.

Мистер Смит вертел головой и потому, что не знал, о чем еще можно болтать с встретившими его в аэропорту русскими. С директором Виршевского нефтеперерабатывающего комбината он обо всем договорился в предыдущую конфиденциальную встречу. И основная сумма была уже перечислена на испанский счет директора, правда, пока не разблокирована. Со скользким человеком, назвавшимся Виталием Ефремовичем, вообще ни о чем спик инглиш не хотелось. Господину Смиту был чересчур хорошо знаком такой тип людей. К сожалению предстоящая операция покупки-продажи нефтекомбината без участия этого Виталия Ефремовича была бы в России невозможна. Но сейчас это уже проблемы не господина Смита, а директора комбината.

Мистер Смит вспомнил материалы досье, собранного службой безопасности клиента. Из них следовало, что в родном городке, в этих Вирьшьях, за глаза никто не называет директора комбината по имени-отчеству (как это принято у русских), или фамилии. У директора есть кличка, будто у какого-нибудь мафиози. И кличка эта – Гусь Лапчатый. Американец улыбнулся своим мыслям, и как на зло Виталий Ефремович принял мину за приглашение к беседе.

– Ну как вам у нас? – начал с нейтрального вопроса Виталий Ефремович.

Переводчица, вывезенная из Штатов тощая девица с короткой стрижкой, тут же перевела. Она, кажется, совершенно не робела перед боссом и, кажется планировала подставить того на сексуальном домогании. Но на кандидатуре настоял клиент из Алабамы.

Мистер Смит пожалел, что не сослал девицу в один из плетущихся следом за лимузином автобусов. Там ехала обслуга: клерки, секретарши, консультанты...