Смотрящий по неволе

– Вот ведь как, Сидор, я тебе про благородное искусство толкую, а ты меня перебиваешь гнусным требованием «Жрать!», – докучливо поморщился Аристарх Карпович, – Впрочем, я не обидчив, и по сему продолжу. Итак, Андрон Петрович Горбунков, тот, который закадычный приятель Василия Парамоновича и шурин Эдуарда Ивановича, оказался самым печальным образом причастен к великой государственной тайне. А всему виной щепетильность старого дурака. А самое грустное то, что все записи Андрона Петровича попали в руки нечистоплотных господ. И доныне господа эти лихо шантажируют некогда бывших и по сей день оставшихся ответственными товарищей.

– А пожрать все-таки не помешает, – как заведенный, продолжал месить веслами зеленую воду Сидор. Хотя он сидел лицом к Сергею, глазами с Серегой не пересекался. То насторожено шерстил вниманием спускающийся по обоим берегам косматый лес, ожидая, когда ж наконец покажется заветный приют. То щурился на солнце, дескать, долго ли еще этот бублик будет действовать на нервы?

– И тут должны появиться мы. Так сказать, археологи от имени справедливости, – как бы не замечая зуда Сидора, продолжал млеть в последних лучах солнышка Аристарх Карпович, – И объявить нечистоплотным господам, дескать, отдайте нам по хорошему все бумаги: кто, когда, по чьей команде наших Врубелей с ихними Рубенсами за границу переправлял? Потому как указывать ответственным товарищам пришло наше время.

А деревья по берегам бодались ветками и кронами. А вода мурлыкала, целуя весла. И такая вокруг, не смотря на сосущий желудок голод и осаждающий кожу гнус, струилась, курилась и марилась лепота, что хоть песни сочиняй. Да нельзя было расслабляться. Так оно тогда и было.

А ведь Сергей Шрамов не зря мялся, расслабляя спину, в кресле. Он тоже устал, как бродячая собака. Он тоже вчера не на диком пляже прохлаждался, а подкованным копытом рыл землю. Он, как и дядька Макар, ходил по родственникам и наследникам Андрона Петровича Горбункова, в прежние годы служившего в Эрмитаже фотографом. Холост, преферанс, отравился с концами паленой водкой в девяностом.

Как выяснилось, музейный фотограф – еще та профессия. Толпы кошельковых иностранцев трутся по Зимнему дворцу и мечтают перефотографировать всех намалеванных голых пышнозадых девок. А на халяву нельзя. Или кроши бабки солидные, или отвали. А сколько буржуев забыли дома фотоаппарат? Вот тут-то и начинался бизнес Андрона Петровича: альбомы, открытки, слайды. Гонорары, гонорары, гонорары... А еще альбомы переиздаются в прочих культурных столицах мира. Опять гонорары. Гонорары – гульденами, гонорары – марками, гонорары – фунтами...

Понятно, за какие-такие подвиги дядька отравился водкой. И где набрал информации для Эрмитажных списков – тоже понятно. Правильно трепался покойный Каленый: «Расчудесная игра – этот преферанс».

Но сейчас нужно мозги напрягать не о том. Сейчас услышанное следует переворошить в поисках четвертого показателя.

Однако, вместо здравых мыслей кумпол постепенно напитался злостью. Волчьей злобой на растаскивавших Рассею прежде и ныне не осекшихся барыг. Хитрые, как глисты, коварные, как туберкулез, подлые, как спирохеты, все равно они – барыги, жлобье, слякоть. А он – Шрам – вор. И имеет полное право этих барыг наказывать, как хочет, точнее – как сумеет.

Вспышка злобы прояснила мозги не хуже кружки чифиря.

И вроде бы что-то такое стало проглядывать. С двумя гражданами из итогового Антонова перечня, судя по показаниям родственников, соседей и близких друзей иногда пересекался гражданин Горбунков. С секретарем по идеологии Адмиралтейского района Шалкиным Венедиктом Ерофеевичем, то есть тогда секретарем по идеологии, а ныне вторым лицом в комитете по экономике. И с эксзамом по внешним вопросам ВААПа Фейгиным Евгением Ильичем. Ныне – комитет по культуре. Кто из этих двоих пошустрее?

Из другой комнаты долетало вялое препирательство Макара и Антона:

– Шел хохол, насрал на пол. Шел кацап – зубами цап! – сказал дядька Макар.

– А потом сидел кацап на груше, обдрыстал хохла по уши! – почти пропел, растягивая гоасные, Антон.

Шрам листнул итоговый перечень, будто меню в шалмане. Бесспорно Евгений Ильич. За ним и компьютеризация городской администрации. И в вопросах сбора цветных металлов Евгений Ильич успел проявиться. И к выставке «Русский Фермер» отношение имеет. Наш шкодливый пострел везде поспел.

Надо, значит, нам с Евгением Ильичем встретиться. Жаль, нет у Сергея Шрамова специального человека по культуре. А почему это нет? А Алина?

Надо на этот раз побеспокоить сладкоголосую девушку не по велению души, а по делу. Шрам огромным усилием воли удержался от сексуальных фантазий, хотя все же мышцы рожи от мечтательной гримасы не спас. Это было под кожей и оказалось сильнее Сергея. Ладно, проехали.