Смотрящий по России

Ангел никогда не принимал скоропалительных решений, всякое его действие, даже самое незначительное, было четко выверено и продумано. А уж такое, как устранение коронованного вора, требовало очень серьезного подхода. Конечно же, Ангел знал о том, что в последнее время Сосо опять сблизился с Шилом, — в редкую неделю они не встречались. В квартире у Сосо Шило отдыхал. В долгих разговорах за бутылкой водки можно было не только отвести душу, но еще и поширяться в перерывах между болтовней, а это дело Санек и вправду любил.

Вот и в этот раз Шило позвонил ему и сказал, что есть тема для разговора. Абашидзе с легкостью согласился встретиться. Странного в этом ничего не было, подчас Сосо напоминал кладовую для хранения чужих секретов. В этот раз все выглядело по-иному, исповеди следовало избегать, тем более что она не изменит проигранной судьбы. Даже наоборот, излишней откровенностью Шило может невольно цепануть самое сердце. Как потом жить?! Ты меня братом называешь, а я на тебя нож точу!

Сосо понял, что действовать надо решительно. Теперь резину тянуть нечего. Он вытащил мобильник и набрал номер Саньки.

— Санек, тут такое дело. Нужно встретиться. Срочно… Что за вопрос? Это дело касается лично тебя… Где? Мне по-любому. Можно в каком-нибудь скверике… Знаешь, без лишних глаз. Хотелось бы потолковать… О серьезном! О чем? Тебя хотят мочкануть… Откуда знаю? Все расскажу при встрече.

Договорились встретиться вечером на Профсоюзной улице, во дворе какого-то учреждения. На вид вполне приличное здание, а как ступишь на территорию, то сразу понятно, что благолепием здесь и не пахнет, орды каких-то варваров погуляли здесь вволю: повсюду валяются обрывки газет, пустые бутылки, мятые жестяные банки, под кустами использованные презервативы. Балуется молодежь! Если приглядеться, то можно заметить и шприцы.

Сумерки сгущались, неясно виднелись силуэты прохожих, дома будто бы уходили в туман. Через час наступит темень. Сосо было не по себе, не потому что место не располагало к веселью, а оттого что предстоял тяжелый разговор.

Санька Шило явился неожиданно, будто материализовался из сгустившейся тьмы. На мгновение он показался Сосо призраком ночи, и, только когда подошел поближе, он узнал его. Лицо Саньки было приметное — угрюмое, с отпечатком тяжелых душевных переживаний, да и чалка оставила на нем свой оттиск, не говоря уж о наркоте.

Рукопожатие Саньки было вялым. Такое впечатление, что у него упадок сил. Его прищуренные глазенки так и кричали — вместо того чтобы где-нибудь сейчас ширяться или на крайний случай глушить водку, приходится принимать участие в глупейших разговорах. Вот так бездарно устроена жизнь. Сосо понимал Саньку. Может, оттого его было жаль вдвойне.

— О чем базар? — спросил Шило, присаживаясь рядом, и, не дожидаясь ответа, проворчал: — Ну и место гнилое ты выбрал, я бы здесь даже ширяться не стал.

— А тебя никто и не просит, — посуровев, отрезал Сосо. — Хотя, как знать, я ведь догадывался, что ты сейчас никакой, а без «дури» с тобой разговаривать бесполезняк. Знаешь, у меня есть с собой доза.

— Пургу не гонишь? — спросил Санька Шило, заметно оживившись.

Сосо усмехнулся:

— Как на духу, — и извлек из кармана небольшой пакетик.

Сосо обратил внимание на ладони Саньки, большие и широкие, словно лопаты, с толстыми длиннющими пальцами. Землю, конечно, ими не покопаешь, но вот навоз разгребать — это то, что надо. Одна беда, уж больно они дрожали, а потому работничками были никакими.

— И ты еще спрашиваешь? — Шило схватил порошок. — Ты здесь немного посиди, я в сторонку отойду, приготовлю так, как нужно, — возбужденно засверкали глаза наркомана. — Все-таки это такое дело, оно интимности требует, — бережно извлек он из кармана кусок фольги.

Сосо молча кивнул. А что тут скажешь? Санька отошел и начал колдовать с пакетиком, сверкнул огонек зажигалки, послышался шорох фольги. Сосо, задумавшись, сидел и ждал.

— Ты это… того, — не подошел, а подкрался из-за спины Санька. — Вколол бы мне, что ли. Трясучка меня измотала. Боюсь, как бы не расплескать.

Руки у Саньки и впрямь ходили ходуном — колотил мандраж, — и шприц, выставленный вперед иглой, маячил перед самым лицом Сосо, грозя зацепить его.

— Шприц-то опусти! — недовольно проворчал Сосо. — Глаз зацепишь.

— Не откажи! — взмолился Санька. — Помираю!

— Ладно, давай сюда. Что с тобой сделаешь, — взял Сосо шприц.

— Только ты того… понемногу вводи, — пожелал Шило, расслабляясь, — хочу каждую каплю прочувствовать. В левую давай, — выставил он руку, — правая у меня забита…

— Да не вены у тебя забиты, а мозги! — буркнул Абашидзе.

Шило не слышал, продолжал говорить свое:

— …У меня баба одна была знакомая, ширялась по-черному! Руки свои берегла, красивые они у нее были, все перстни да браслеты рекламировала… Фотографии ладоней в ювелирных магазинах видел?

— Приходилось.