СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

— Неужто?! — всплескивала Зинаида руками.

— Вот-вот! Помяни мои слова: как увидишь — так и окоченеешь!

— Скорей бы уж! — трепетала невеста.

Родиона готовили к семейной жизни постепенно. Обходчица Клавдия, прошедшая огонь и воду, была убеждена, что браки чаще прочего рассыпаются из-за незнания черт партнера. Особенно мелких черт. Мелкие-де черты после свадьбы вдруг становятся крупными и делают совместную жизнь нестерпимой. Таким образом, подрывается основа основ брака по расчету: «стерпится — слюбится».

— Мой четвертый, — делилась с нами Клавдия, животных не любил. Мелочь вроде. Аллергия у него, вишь ты, была на кошек. А потом выяснилось, что у него к отряду животных и бабы примыкают. Как меня увидит, так и пятнами весь покрывается.

— И «петухи», — ввернул Гудвин. — Это законная вещь. У нас на зоне «петух» к отряду примкнул, так шнифера Сурикова чуть кондратий не унес.

Таким вот образом и решено было подселить к учителю истории бродячего кота. Двухнедельные экзамены Родион выдержал на «отлично». Мамай поправился, почти перестал ходить по нужде в коридор вагона и сделался совсем ручным. Лишь иногда его выводили из себя нудные нотации хозяина, подкрепляемые высказываниями великорусских князей.

— Ну?! — интересовалась Зинаида, поджидая Гудвина у вагона. — Скоро?!

— Обождать надо недельку! — хмурился Гудвин, брезгливо соскребая кошачий помет с ботинка.

— А это что? — кивала Зина на испачканный рельс.

— Что, что! — огрызался с досадой Гудвин. — Мамаев курган!

Наконец Зинаида была представлена будущему мужу. Родион своими интеллигентными манерами сразу разбудил в ней буйное платоническое чувство. И осада крепости началась.

— Что там о «внутренней цели»?! — повторила свой вопрос раскрасневшаяся с мороза Зинаида, надвигаясь на историка.

— Здравствуйте, Зинаида! — Родион с книгой попятился.

— И вам того же, Родион Викентьевич! — Она стремительно, будто делая хирургический надрез, расстегнула на куртке-аляске молнию.

— «Согласно Канту, — продолжил придушенным голосом Родион, — явления, не имеющие цели, которая могла бы быть представлена образно, не могут иметь и идеала!»

— А имеющие цель?! — придавила его Зинаида к стенке купе.

— «Единственным существом, согласно Канту, действующим по «внутренней цели», является человек!» — закрываясь книгой, взмолился историк.

— Ну давай! Давай! — заклокотала Зинаида, лихорадочно ощупывая брюки учителя. — Вот она, моя «внутренняя цель»!

Ее буйное платоническое чувство вышло из-под контроля и переросло в трепетное физическое влечение.

— Трахни меня! Трахни меня! Трахни!.. — страстно дышала, прильнув к историку всем своим необъятным телом, Зинаида.

Родион поднял обеими руками пудовый том «Философского энциклопедического словаря» и со всей силы опустил его на голову Зины. Та закатила глаза и села в проходе.

— Ну ты, Родиоша, извращенец! — Уронив перочинный нож, Гудвин восхищенно уставился на безумного педагога. — Много я видел способов, не скрою! Но чтоб так!..

Родион вырвался из купе и с воем помчался по коридору.

— Ничего, ничего, — утешала Клавдия рыдающую подругу. — Все образуется.

— Кто сказал, что он кошек любит?! — всхлипывала Зинаида. — Живодер!

Пользуясь тем, что все о нем решительно позабыли, Мамай вспрыгнул на стол и с урчанием взялся за копченую колбасу.

— Лёнь, а Лёнь?! — впервые назвал я Гудвина по имени. — Увези меня отсюда, Христа ради!

— Куда?! — удивился бродяга.

— В «Мюр и Мерилиз»!

Клавдия попросила нас выйти, чтобы не смущать огорченную подругу. На Зинаиду ни с того ни с сего напала икота.

— В «Метрополь»! — сказал я. — В «Асторию»!