Смотрите, смотрите внимательно, о волки!

Сталин, в те годы, когда жил на нелегальном положении, пользовался поддельными паспортами — часто на русские фамилии. Иванов, Чижиков, Иванович, были и ещё. И границу под такими фамилиями пересекал. Четыре раза. Но не только пограничники проверяли этническую принадлежность владельца русского паспорта. Проверки соответствия этих паспортов с «оригиналом» придирчивыми хозяйками меблированных комнат описаны в мемуарах. Что интересно, ни у одного, будь то жандармы, пограничники или хозяйки комнат, при чтении паспорта и опроса владельца не возникло подозрения, что Сталин не русский. Как это возможно при якобы неотъемлемости сильнейшего у Сталина акцента? Вот и получается: причесался иначе, чем на канонических (для полиции или парадных портретов) фото, — и вот ты по внешности от русского неотличим.

И ещё. Здесь, на Валдае сразу после войны главным в городе был двойник Сталина. Он был настолько похож внешне, что при первой случайной с ним встрече в коридоре учреждения или ещё где, одни пугались до обморочного состояния, а другие, наоборот, заходились от счастья. Интересно, что двойник был славянских корней. Ни малейших кавказских примесей. Ни малейших. Так что уместно вспомнить о мухе с восемью лапками: сказали гипнабельным, что Сталин — грузин, и всё — полная потеря критически осмыслить что-либо. В том числе и чисто славянскую кровь двойника и поддельные паспорта на русские фамилии.

А в «Прозрении волхва», напомню, ещё девять соображений, заставляющих вспомнить, что в нескольких домах от дома бос-Кето были казармы русских солдат. Ну, очень неудовлетворённых.

Кстати, дочь двойника я встретил, когда в Валдае обществу язычников читал лекцию. Её интерес к язычеству — очень важная деталь к теме двойника.

И ещё: в Горийском районе грузинами цивилизаторы и несведущие называют огрузиненных осетин: язык — грузинский, фамилии — грузинские, а дух и религия — осетин. Осетины — единственный из кавказских народов, который настойчивей других народов давал пинка под зад нововерам и сохранял преданность вере предков. Из Горийского района «грузины» и поныне идут через перевалы на поклонение святыням в Осетию. Почему самый жестокий теракт (уничтожение сотен детей в Бислане) исламисты совершили именно в Осетии? По теории стаи так и должно было произойти: неугодники самая ненавистная стае любого типа категория. А то, что после трагедии в Бислане там поставили памятник Сталину, тоже, думаете, случайно? В конце концов, кроме азербайджанцев чуть не из всех народов Кавказа читают мои книги, но пригласили в гости только в Осетию. Три «попадания» в одну точку не случайны. Об удивительных тонкостях взаимоотношений

ведающих осетин с волком, открывающих постижение глубин понятия «герой», совершенно цивилизованным не понятного, в какой-нибудь другой книге. Четвёртое «попадание» — сам Сталин, Волк.

А то, что мать Сталина была глубоко верующая христианка, так это для проституток и шлюх. Оглянитесь вокруг и убедитесь.

К тому же она — женщина, а они всегда предают первыми.

Но даже если бы Сталин по крови ближайших

родственников русским и не был, то он им стал, потому что стал русом, посвящённым древнейших культов, а эти древнейшие культы подводят к русскому языку, языку Хранителей (хранителей Прародины). Что удивляться, что Сталин стал знатоком именно народного языка, не прошедшего фильтрацию в руках цивилизаторов.

Если бы кто из электората мог думать головой, то такая деталь как «обороты речи у него хорошего народного языка» могла объяснить им многое.

Сталин позволить себе сказать о себе правду не мог, не имел права — никому.

Но это при биологической жизни.

После начала его жизни в ином качестве — а ведь он оставил на воде след — дело другое.

Правда о Сталине не может быть не высказана — на пороге пришествия его преемника.

Да, конечно, многие ещё при жизни Сталина пытались понять, кто он такой на самом деле. В частности, так называемые писатели. Пытались — но напрасно. Они не знали древней русской культуры.

Один только Булгаков — кстати, как и Толстой не член Союза писателей — кто такой Сталин, что он именно тот самый Предречённый, понял. Не случайно, пьеса о Сталине сначала называлась «Мастер» (а Булгаков работал над ней параллельно с «Мастером и Маргаритой», то есть, в сущности, это единая вещь), потом «Пастырь» (человек, прошедший посвящение не только от волка, сокола и собаки, но и от северных оленей тоже!).

Сталин, который, на удивление, не запрещал никаких произведений Булгакова, иногда, казалось бы, откровенно белогвардейских, — запретил, на удивление, только одну пьесу — пьесу о Себе, Рубке, Великом Сталине, Предречённом.

Запрет этот исходил из того же источника, что и кочующий акцент Сталина — всё на благо России.

«…Адъютант (входит). Телеграмма, ваше превосходительство.

Губернатор. Пожалуйста.