Смотритель судьбы. Ключ к решению «неразрешимых» проблем

Мысли Уокера путались. Он был неглуп, умел здраво рассуждать, происходил из хорошей почтенной семьи. Он сам не понимал, какой порыв заставил его посадить в машину незнакомого старика, – искал и не находил своему поступку рационального объяснения. А теперь он чувствовал, что вот-вот распахнет перед незнакомцем душу и поведает тому самые потаенные мысли. Не хочет, но поведает. У Уокера возникло непривычное ощущение – он как будто смотрел на себя со стороны. Не он, а кто-то другой вел этот разговор с незнакомцем. Рассудок и логика твердили Уокеру: «Молчи, не выдавай свои секреты», но что-то, что было стократ сильнее, внушало ему доверие к незнакомцу. Уокер расслабился и излил Джонсу душу так, словно знал его многие годы.

Уокер рассказал старику о своем детстве, о том, каково быть младшим из троих детей; поведал об отцовском запойном пьянстве. Потом он рассказал Джонсу об обоих своих браках, о том, как менял одну работу на другую, и везде поначалу преуспевал, но в конечном итоге приходил к провалу, потому что не умел быть счастливым. Уокер говорил и говорил, точно с задушевным старым другом.

Когда Уокер закончил свою исповедь, они с Джонсом допивали уже четвертую порцию кофе в «Вафельном кафе». Уокер очнулся и вновь изумился сам себе: как это его угораздило сюда попасть, да еще излить все свои страхи и терзания этому незнакомому старикану? И все же сердце подсказывало: Джонс – все равно что потерянный и обретенный друг давних лет.

– В какой-то степени мне кажется, что я всегда чувствовал себя неудачником именно из-за отцовского алкоголизма, – признался Уокер.

– Что ж, – преспокойно отозвался Джонс, – возможно, ваш папаша пил потому, что вы были неудачником. – Он рассмеялся и шутливо заслонился руками, будто Уокер мог его стукнуть. – Шучу, шучу, сынок, ты уж не сердись, – ничего, что я на «ты»?

Уокер не знал, оскорбиться или нет.

– Послушай, юноша, – посерьезнев, продолжал Джонс. – Твой отец и все его проблемы – это уже в прошлом. Он скончался, его уже нет, а ты все еще тащишь его за собой, волочешь на себе этот груз «мой-папа-алкоголик»! Сбрось балласт! Хватит! Не позволяй твоей жизненной истории управлять твоей судьбой! Прошлое не должно влиять на настоящее и будущее!

– Знаю, знаю, – прикрыв глаза, сдавленно ответил Уокер. – Все это я знаю. И прекрасно понимаю, что мне не следует столько думать о прошлом. И беспокоиться столько – нездорово и неправильно, понимаю. Больше скажу, я знаю, что, по сути дела, у меня и серьезных поводов для депрессии-то нет… – Уокер открыл глаза и вперил взгляд в Джонса, и на лице у него было написано, что весь гнев, обида и тоска, которые накопились за полвека, вот-вот выплеснутся наружу. Он весь кипел. Ему хотелось заорать в полный голос, но он обуздал себя и негромко сказал: – Я все осознаю и все понимаю. Но мне… просто не перестать. Эти чувства разрушили мою жизнь. – Он с трудом сглотнул, потом хриплым шепотом закончил: – Я… я не знаю, как жить дальше. Не знаю, что делать.

Джонс протянул руку и ласково потрепал Уокера по плечу. Тот мгновенно расслабился, и его прерывистое дыхание стало глубоким и спокойным.

– Погляди-ка мне в глаза, сынок, – сказал Джонс, и Уокер повиновался.

– Тебе вовсе нет нужды принимать какие-то решительные меры, раз тебе так худо, – сказал Джонс. – Ты делаешь муху из слона, поверь. На самом деле, как и многие другие проблемы, твоя – вовсе не так велика, как тебе кажется. Ясно?

Уокер послушно кивнул.

Джонс глубоко вздохнул и заговорил дальше, уже не с таким нажимом.

– Сынок, тебе всего и надо, что понять два важных момента насчет своих чувств. И уяснить один важный момент насчет того, что предпринять дальше. Один, два, три – не так уж и много, да? Итак, пункт первый, про чувства. Запомни: тревожишься и изводишься и боишься ты потому, что ты умен.

Уокер удивленно приоткрыл рот и откинулся на спинку диванчика. Такого он не ожидал.

– Погоди возражать, – мягко предупредил его порыв старик, будто прочитав мысли Уокера как открытую книгу. – Я ничего не преувеличиваю и не придумываю. И не пытаюсь тебе польстить. Я просто помогаю тебе взглянуть на положение дел свежим взглядом, под другим углом. Ты же прекрасно соображаешь и умеешь логически мыслить, сынок. Так что посиди спокойно и послушай, что тебе скажет старый Джонс. Потом еще рад будешь.

Джонс улыбнулся, отпил кофе и продолжал с новыми силами:

– Как я уже сказал, ты тревожишься и изводишься, потому что ты умен, голова у тебя отлично варит. – Джонс оглянулся вокруг, будто опасался, что кто-то подслушает важный секрет, и, понизив голос, добавил: – Те, кто поглупее, – они и тревожатся меньше. И ничего не боятся.

Уокер в недоумении наморщил лоб, и Джонс поспешно объяснил:

– Вот в чем штука, сынок: те, кто поумнее, они обычно изобретательнее, у них больше творческих способностей, и воображение у них работает бурно. А если кто не ведает страха – так он просто тупица без воображения. Согласен?

Уокер все еще не понимал, к чему клонит Джонс.

– Ну, пожалуй, да, – неопределенно откликнулся он.