Смотритель

“О том, что мы свободны уйти”. Ей удалось сделать это простое заявление похожим на эпитет. Возвращая улыбку Киму, она взяла свою одежду и начала втискивать плечи в длинную тунику.

“Они не знают, что случилось с нами”. Она сделала паузу, чтобы оценить себя строгим взглядом. “Если они не делали этого нам, тогда кто сделал?”

“Возможно никто”. Ким передал ей вторую пару брюк и ждал, в то время как она пыталась их одеть. “Возможно, мы только подцепили что-то”.

Торрес заворчала, что было похоже на рычание клубка животных. “Мне он не нравится”.

Я никогда не говорил, что мне он понравился, подумал Ким. Но он оставил Торрес с ее личными мыслями, когда направился вперед в зал.

Доктор приветствовал их с широкой ухмылкой, но остановил себя не пытаясь прикоснуться к ним. Во вспышке бессмысленной памяти Ким знал, что руки Окампы будут теплыми, и чрезвычайно нежными.

Он с усилием избавился от изображения.

“Я очень счастлив видеть Вас здесь”, уверил их доктор.

Он махал ими вниз на тусклую, неукрашенную прихожею, затем пошел в ногу рядом с Кимом. “Прием посетителей всегда является трудным, независимо от того какими осторожными и умными мы пытаемся быть”.

Ким обменял взгляд с Торрес. Она гримасничала, очевидно, помня то же самое архаичное обращение его к ней. “Если мы не заключенные”, сказал Ким доктору столь дружественным тоном насколько возможно, “мы хотели бы возвратиться к нашим судам и нашим собственным докторам”.

Печальное выражение появилось на лице доктора. “Это не возможно. Вы видите, нет никакого способа добраться до поверхности”.

Торрес сверлила его темным злым взглядом. “Что Вы имеете в виду, на поверхность?” Но Ким видел ответ, как раз когда слова вышли из ее рта, и доктор остался мудро тихим, когда они ступили из тоскливого туннеля в больший свет искусственного дня.

Город протянулся дальше чем Ким мог видеть, изгибаясь постепенно вниз, пока не исчезал за горизонтом, ближе чем поверхностный планетарный горизонт который когда-либо видел Ким. Проходы и аллеи, механизированные лестницы, блестели сзади и впереди между запасными зданиями - как сети, которые прядет паук, антигравитационные платформы, чтобы скрепить утомленное место большого веса камня и земли, которые сформировали небо выше этого. Даже люди, усеивающие сцену, казались усталыми и износившимися.

Они проезжали на скользящих дорожках, как если бы не заинтересованные куда ведут их собственные пути к местам назначения, однородный цвет их одежды, на нечетком контрасте по отношению ко всему остальному городу, тщательно встраивал их в каждое место где либо. Ким задавался вопросом, поможет ли добавление птиц, или деревьев, или травы, или цветов, городу выглядеть более живым.

Вероятно нет. Нехватка духа покоилась в тихом соответствии, с которым Окампа вел об их маленький отряд, выполняя унылые обязанности.

Кроме того, независимо от того, что рисовал бледный, синеватый свет через этот подобный пещере мир, он не был исключительным источником энергии, он вероятно не производил достаточно сияющей энергии, чтобы поддержать рост морских водорослей.

“Мы в метрополитене…” Ким хотел сказать что-то более значащее, но не смог помешать выскочить пораженному восклицанию.

Доктор кивал, очевидно понимание удивления энсина.

“Наше общество является подземным. Мы живем здесь более чем пятьсот поколений.”

“Но перед тем…” Торрес должно быть, услышала ту же самую незаконченную тоску в тоне доктора. “Вы жили на поверхности?”

Он кивнул. “Пока не началось нагревание”.

“Нагревание?” переспросил Ким.

“Когда поверхность превратилась в пустыню, и пришел Смотритель, чтобы защитить нас”. Замыкаясь в себя, доктор ушел к одному из многих движущихся проходов, но остановился поджидая гостей

Он оглянулся, как если бы ожидая, что они будут следовать за ним, и Ким нетерпеливо потянул Торрес за руку. Он жаждал ответов даже больше чем еды, и был рад, когда Маквис пошла без протестов. Доктор улыбнулся, когда они приблизились к нему, затем пошел вперед, глубже в бесплодный город.

“Наши древние книги говорят нам, что он открыл глубокую пропасть в земле”, объяснял он смотря на Окампа расступающихся непосредственно перед его пациентами, “и привел наших предков к этому месту. Он предусмотрел с тех пор все наши потребности”.

Который не включил в это все, больше количества яркости или цвета, подумал Ким. И если бы в городе было больше тишины, то это заставило бы Кима кричать. Наклоняясь мимо Торрес, он попытался заглянуть за самый близкий сводчатый проход, ища некоторые признаки людей, собирающихся, социализирующих, говорящих, и увидел малочисленную толпу Окампа, которая смотрела назад на него с откровенным любопытством. Они прикасались друг к другу и обменивались взглядами между собой, как если бы смакуя ту же самую сплетню и тонкости как любой другой социальный индивид, только тихо. Очень тихо.

“Пожалуйста, простите им.” Доктор двигался перед Кимом с искренним извинением, прогоняя зрителей на их пути. “Они знают, что Вы приехали от Смотрителя. Ни один из нас никогда не видел его”.