Смута. Том 2

– Месье, вы не понимаете. Вы предали нас, а Россия не прощает предательств. Германцы есть враги наши, но враги честные; они не заключали с нами союзов и не давали никаких обещаний. И я готов подарить им всю Францию, без остатка. Я заключу союз с кузеном моим Вильгельмом, и мы вдвоём двинем войска наши на Париж. Это вы понимаете или нет, господин посол?!

Палеолог молчал, и я видел капли пота, покрывавшие его виски.

– Вы понимаете или нет? – ещё яростнее повторил Государь. Я видел, что Он сейчас сгребёт посла за лацканы, словно трактирного гуляку, выбрасываемого на улицу.

– Я понимаю, ваше величество, – еле слышно ответил посол.

– Известите ваше правительство, – гремел Государь, – что в случае начала войны я реквизирую всю собственность французских подданных в России. Аннулирую все долги России перед Францией, имеющие место быть на сей день. И клянусь, я не успокоюсь, пока мы с кузеном моим Вильгельмом не примем парад на Елисейских полях. Если мне не изменяет память, сто два года назад таковой парад уже имел там место!.. А с кузеном мы договоримся. Думаю, Лазурный берег, Ницца и прочие прекрасные места на Средиземном море его вполне устроят в обмен на малороссийские губернии. Вы можете идти, месье!..»

Это свидание вызвало к жизни знаменитую «телеграмму Палеолога», где он умолял французское правительство прекратить военную помощь Польше и как можно скорее воздействовать на польских мятежников, дабы они приняли российские условия…

Уже 23 августа направлявшиеся в порт Кёнигсберга французские транспорты с оружием развернулись, взяв курс на Кале.

К 1 сентября русские войска стояли на линии Млава – Плоцк – Варшава – Демблин. Здесь поляки организовали прочную оборону на западном берегу Вислы; оказавшиеся в окружении польские войска к западу от Барановичей продолжали упорное сопротивление, разбившись на малые группы и стараясь лесами выйти к своим.

2 сентября в Петербурге было получено секретное послание премьер-министров Франции и Англии, Аристида Бриана и Герберта Асквита соответственно.

В послании предлагалось «не нарушать целостность Антанты», а также «дать свободу несчастному народу Польши», каковой факт, несомненно, привлечёт на сторону России общественное мнение двух стран и облегчит правительствам выполнение их союзнических обязательств. Указывалось также, что, даже обнародовав все решительные манифесты государя, Россия не ведёт каких-либо военных действий против Германского рейха, несмотря на оккупацию последним значительных российских территорий. Премьер-министры писали, что «в интересах сохранения мира» и «дабы избегнуть ужасов войны», они могут почтительно посоветовать Его Императорскому Величеству согласиться с существованием независимых Польши и Финляндии, отказаться от претензий на черноморские проливы, и тогда Англия и Франция готовы начать разработку совместных военных планов по «принуждению Германского рейха к очищению занимаемых им ныне владений Российской Империи».

Фактически это был ультиматум. Или Россия соглашается с условиями двух других держав, или… ей предлагалось попробовать и осуществить свои угрозы и пытаться договориться с Германией.

Содержание этого послания, как ни странно, осталось неизвестным германской разведке. Генеральный штаб Второго рейха продолжал оставаться в убеждении, что только отсутствие активных военных действий против России удерживает Англию и Францию от нанесения удара через Рейн – именно этим объяснялась пассивность немецких войск, остававшихся на правом берегу Днепра и не вступавших в бой за своих «польских союзников». Кайзер рассчитывал, что ослабленная гражданской смутой Россия не пойдёт на решительную войну со всеобщей мобилизацией, Германия же тем временем укрепит своё господство в западных губерниях Малороссии.

В конце концов, пользуясь нежеланием общественного мнения Англии и Франции «ни с того ни с сего» вступать в войну за интересы какой-то там России, Германия полагала добиться выгодного для себя исхода с признанием, по крайней мере, на части Правобережья Днепра вассального Германии государства. В качестве компромисса рассматривался вариант уступки в финском и прибалтийском вопросах: отказа от германского протектората и германской династии на троне великого княжества Финляндского, а также вывод войск и «возвращение» России Эстляндской губернии. Как нетрудно видеть, предлагался обмен несуществующего «актива» и оккупированных земель на вполне реальные российские территории.

России предстояла схватка один на один с сильнейшей армией Европы, да и пожалуй, всего мира.

6 сентября конный корпус Келлера форсировал реку Вепш и стремительным броском дошёл до Пулавы, преодолев за один день более сорока пяти вёрст. В Люблине началась паника, покатились страшные слухи, что казаки вырезают всех, от мала до велика, не щадя даже младенцев.

Однако Люблин никто не штурмовал. Русские войска переправлялись через Вислу в районе Ивангорода, на левом берегу завязалось ожесточённое сражение. Одновременно началась переправа Северной группы возле Вышогруда.