Смутное время. Крушение царства

Опасаясь возрождения оппозиции в московских верхах, Гонсевский напустился на бояр. Явившись в думу, он потребовал применения самых суровых мер против «бунтовщиков» и немедленного их усмирения. В России, мрачно предрекал полковник, прольются потоки крови. Заканчивая свою речь, Гонсевский обрушился с яростными упреками на патриарха. Членам думы были предъявлены грамоты Гермогена с призывами к мятежу против Владислава. В критическую минуту патриарх сохранил самообладание. Он не стал отрицать подлинности предъявленных грамот, но твердо заявил, что он абсолютно непричастен к начавшемуся восстанию народа против бояр и Владислава. Патриарх был по-своему прав. Он не поддерживал никаких связей с главными центрами земского движения в Рязани и Калуге. Мстиславский и его окружение получили повод к тому, чтобы низложить Гермогена. Но они не воспользовались этой возможностью. Бояре опасались, что суд над популярным церковным деятелем скомпрометирует их самих в глазах народа. Приняв к сведению оправдания Гермогена, Боярская дума сохранила за ним пост главы церкви.

Влияние правительства Мстиславского неуклонно падало. В центральных кварталах столицы бояре еще чувствовали себя достаточно уверенно. Зато на окраинах население не скрывало вражды к ним. Кремль и Китай-город занимали совсем небольшую часть столичной территории. На вершине кремлевского холма располагались дворцовые постройки, соборы, митрополичий дом, два монастыря, двор Мстиславского и некоторых других бояр. На «подоле», под горой, стояли дома приказных и служилых людей. Кремль служил средоточием верховной власти. Китай-город был главным торговым центром столицы. Дворы тут стояли один подле другого. Жили в них помимо дворян состоятельные горожане, преимущественно купцы. Значительное пространство занимали торговые ряды и обширные склады.

Подавляющая часть московского населения обитала за пределами Кремля и Китай-города — в Белом и Земляном городах, раскинувшихся на огромном пространстве. Английский посол Флетчер писал в конце XVI века: «Москва намного более Лондона».

Территория внутри городского вала была заселена к началу XVII века неравномерно. На запад от Кремля раскинулась слабозаселенная местность, изрезанная оврагами. Ее называли Чертольем, и там располагались государевы конюшни. Против Кремля за Москвой-рекой раскинулись царские сады. Полоса от садов в Замоскворечье до Чертолья, а также пространство между Арбатом и Дмитровкой относились к числу наименее заселенных районов столицы.

В ремесленных и торговых кварталах плотность населения была весьма высока. Подле Пушечного двора за Лубянкой, на Большой и Малой Бронной жили многочисленные столичные оружейники со своими семьями. По всей столице разбросаны были кузницы. Но за Яузой кузнецы жили целой слободкой. Кадышевскую слободу в Замоскворечье населяли столичные ткачи. Преимущественно в Белом городе располагались обширные стрелецкие слободы. Кварталы, густо заселенные ремесленниками, а также стрелецкие слободы стали главными очагами брожения в столице.

Приближалась Пасха. Этот самый большой церковный праздник неизменно собирал в столице множество народа из окрестных сел и деревень. Гонсевский боялся чрезмерного скопления народа в Москве и требовал запрещения пасхального шествия. Мстиславский не решился исполнить его волю. Он боялся усугубить возмущение горожан и прослыть слугой безбожных еретиков.

17 марта наступил день Пасхи. Под праздничный перезвон сотен больших и малых колоколов Гермоген выехал из ворот Кремля во главе праздничной процессии. Обычно сам царь шел пешком и вел под уздцы осла, на котором гордо восседал владыка. Вместо государя осла под Гермогеном вел дворянин, которому бояре поручили исполнять обязанности отсутствовавшего Владислава.

Красочная процессия напомнила москвичам старое, безмятежное время. Ничто, казалось бы, не изменилось. Двадцать нарядных дворян шли перед патриархом и устилали его путь дорогой тканью. За ослятей везли сани с древом, обвешанным яблоками. Сидевшие в санях певчие мальчики распевали псалмы. Следом шло духовенство с крестами и иконами, бояре и весь народ. Москвичи по привычке поздравляли друг друга и в знак взаимного прощения и примирения христосовались. На их лицах, однако, не было и тени радостного умиления. Не мир, а вражда и ненависть витали над столицей.

В Кремле и Китай-городе конные и пешие роты наемников стояли в полной боевой готовности с оружием в руках. Бояре и столичная знать взирали на них с надеждой. Лишившись поддержки народа и растеряв войска, они видели в наемном воинстве последнее прибежище и надежду. Глубокая граница незримо разделила город. Власть имущие уверенно чувствовали себя лишь в Кремле да в Китай-городе. На обширном посаде в Белом городе и в предместьях их встретили с ненавистью. Народ не скрывал своих подлинных чувств к безбожной «литве» и ее пособникам-боярам. В день Пасхи в Кремле дело обошлось без инцидентов. Зато в Белом городе произошли стычки.