Смысл тревоги

Эти отличия легко увидеть при изучении психосоматических феноменов, в частности, изучая деятельность желудочно-кишечного тракта при реакции страха или тревоги. Когда Том, мужчина с желудочным свищом (см. главу 3), оказывался в ситуации, где ему угрожала конкретная опасность, — что, например, раздраженный врач обнаружит оплошность, допущенную Томом в работе, — наблюдалось снижение активности желудка, психологическое и физиологическое состояние Тома означало готовность к бегству. Очевидно, в этом случае Том переживал страх. Но когда Том провел бессонную ночь, беспокоясь о потере работы в госпитале, его нейрофизиологические реакции были прямо противоположными: активность желудка усилилась, а симпатическая активность («бегство») свелась к минимуму. В этот раз Том испытывал тревогу. Можно описать различие этих двух реакций такими словами: испытывая страх, Том знал, чего он боится, и он мог приспособиться к опасности, то есть убежать. При реакции тревоги, хотя поводом к ней и послужила конкретная опасность, внешняя угроза пробудила внутренний конфликт: способен ли Том содержать свою семью или же ему следует жить на государственное пособие. Разоблачение, которое угрожало Тому в первом случае, было бы неприятным, но не привело бы к катастрофе. Но во втором случае под угрозой оказались те ценности, которые играли важную роль в существовании Тома, поскольку на эти ценности опиралось его самоуважение

. Мне тут хочется подчеркнуть не только тот факт, что реакции страха и тревоги — это совершенно разные реакции, но и тот факт, что страх и тревога представляют собой угрозу для разных уровней личности.

При изучении детских страхов было выявлено, что значительная часть страхов обладает «иррациональным» характером, то есть не имеет отношения к тем неприятностям, с которыми дети сталкиваются в реальной жизни. Заслуживают внимание и такие выявленные в процессе исследования характеристики детских страхов, как «непостоянство» и «непредсказуемость». Все эти данные свидетельствуют о том, что за детскими страхами скрываются какие-то другие эмоции. Строго говоря, само выражение «иррациональный страх» содержит в себе противоречие; если страх невозможно понять как реакцию на конкретную опасность, которая, как ребенок знает на своем опыте, влечет за собой боль или неприятные переживания, тогда это какая-то иная реакция.

Кто-то может возразить, что выражение «иррациональный страх» не является противоречивым, поскольку Фрейд и другие авторы пишут о «невротических страхах», то есть о страхах, которые иррациональны по той причине, что неадекватны реальной опасности. Но Фрейд причисляет к невротическим страхам фобии, а фобия — это, по определению, разновидность тревоги, когда тревога привязана к конкретному объекту. По моему мнению, именно тревога, стоящая за невротическим страхом, придает ему нереалистичную, «иррациональную» окраску. Изучение страхов открывает другую реакцию, более глубокую, чем сами конкретные страхи.

Теперь следует определить взаимоотношения между тревогой и страхами. Способность организма реагировать на опасность, угрожающую его существованию и его ценностям, в своей самой общей и первоначальной форме проявляется как тревога. Позже, когда развитие нервной системы и психологических процессов позволяет организму различать конкретные объекты опасности, защитная реакция может стать специфичной, такая дифференцированная реакция на конкретную опасность называется страхом. Таким образом, тревога является базовой, более глубокой реакцией, то есть более широким понятием, а страх есть проявление той же способности в специфичной объективированной форме. Эта формулировка относится в равной мере и к невротическим, и к нормальным реакциям. Невротический страх — это специфичное дифференцированное и объективированное проявление невротической тревоги. Другими словами, соотношение между невротическим страхом и невротической тревогой повторяет соотношение между нормальным страхом и нормальной тревогой. Я убежден, что тревога является феноменом «первичным», а не «производным». Вторичным или производным является именно страх, а не тревога. В любом случае традиционный подход, когда тревогу относят к более общей категории страха или когда тревогу пытаются понять посредством изучения страха — такой подход, по моему убеждению, нелогичен. Напротив, для понимания страха следует прежде понять проблему тревоги.