Смысл жизни

Что может означать при данном состоянии человечества чья‑либо полная и всесокрушающая победа в мировой войне? Это не торжество какой‑либо высшей правды, а лишь частное проявление всеобщей неправды царящего в человеческих отношениях биологизма — победы организма, более приспособленного к борьбе за существование. Эта победа, в конце концов, подпадает тому проклятию, о котором вещает пророческая музыкальная драма Вагнера. Символ мирового владычества — кольцо Нибелунгов — обрекает на гибель его обладателя, ибо оно вооружает против него всех, делает его предметом всеобщей ненависти. Счастливый победитель должен бесконечно возобновлять войну и вести ее, доколе сам он не станет жертвою логики войны. Рано или поздно наступит и его очередь. И, Каковы бы ни были его силы, разрушающее действие войны скажется и в его судьбах.

III. Крушение мирского порядка и его положительный смысл

Все государства в мире суть компромиссные создания: они служат делам добра путем насилия, осуществляют и обеспечивают мир мечом войны. Война составляет закон их существования, их жизненную функцию. Но постольку они роковым образом обречены логике войны, т. е. разрушению и смерти. Этот конец может наступить раньше или позже; но во всяком случае это — конец неизбежный и справедливый: все взявшие меч мечом и погибнут (Матф., XXVI., 52).

В великой мировой войне XX века от начала до конца виден этот праведный суд Божий. Характерно, что все ее участники «вели войну против войны». Таков был всюду господствующий лозунг. Все боролись оружием против неумолимого закона, и все тем самым ему подпадали: все смотрели на войну как на опасность внешнюю, которую в будущем нужно навсегда предотвратить: русские, французы и англичане думали, что она грозит от «германского милитаризма», немцы видели ее источник в английском империализме и «в росте русского колосса». Все были слепы, все не замечали, что источник войны — в нас самих, в каждом народе и в каждом государстве. И все, что произошло, было развитием той же логики. Не от несчастной внешней случайности пошатнулся мирской порядок в России: он рухнул силою внутренней необходимости. Говоря словами апостола, огонь испытывает дело каждого, каково оно есть (I Кор., III, 13). Русская государственность стала добычею пламени, которое разгорелось в ее же собственных недрах. Не случайно наша действительность стала похожею на ад: ад в ней уже давно таился, но только теперь он явно выступил наружу. Не у нас одних, а у всех народов государственная жизнь покоится на некотором компромиссе с адом, поскольку она подчиняется закону войны. И, в качестве созданий компромиссных, все государства рано или поздно должны стать жертвою положенного в их основу внутреннего противоречия. Как скоро для каждого народа и государства наступит эта роковая минута, предсказать невозможно. До поры до времени темные силы хаоса в каждом человеческом обществе сдерживаются частью противоположными, светлыми духовными силами, частью же внешней дисциплиной или унаследованными от предков преданиями и навыками. Когда эти сдержки слабеют, огонь поглощает созревшее для погибели. Все государства в мире огню блюдомы на день суда. Когда вспыхивает этот огонь, как вспыхнул он в России после мировой войны, никто не может знать, наступает ли для данной страны день окончательного суда и гибели, или же этому процессу горения суждено на некоторый срок остановиться у какого‑либо предела. Возможно, что есть в данном народе те духовные силы, которые временно остановят разрушение; возможно, что жизнь, как это бывало и прежде, временно спасется от присущей ей логики смерти какой‑либо непоследовательностью. Будет ли так или иначе, про то дано знать лишь тому мировому оку, которое видит до дна все светлое и темное, что есть в душе народа и в душе каждого отдельного человека. Но, где бы ни остановилось действие огня, в нем сказывается невидимое присутствие судящего Логоса в мире и безусловная правда Его решения.

В горении, в гибели того, что отделилось от божественной жизни и вступило в компромисс со смертью, ясно видна отрицательная сторона того безусловного смысла, которым судится мир. Но религиозное искание на этом успокоиться не может. Ему нужно знать не только то, что отрицается Логосом, но и то, что им утверждается. Среди обреченной огню действительности душа жаждет положительного смысла, ради которого стоит жить; она ищет жизни, достойной вечности. И смысл этот открывается не вопреки всеобщему горению, а в нем самом и благодаря ему.