Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ

Поразмыслив, начал с наград, их не дают просто так. Воздушные бои и торжество вручения должны навсегда отложиться в памяти. Одновременно разложил фотографии Пауля, где он стоит у самолета среди других пилотов или вместе с техническим персоналом. Судя по реляциям, этот немец был крепким парнем. Самоотверженно прикрывал товарищей, не раз возвращался на аэродром на изувеченном самолете, а порой делал по четыре вылета в день.

Как было обещано, ближе к вечеру привезли форму с полным набором прочей одежды, включая летный комбинезон с утепленной курткой и сапогами на меху. Серийный «Мессершмитт» способен подняться на десять тысяч, а там минус сорок. Вместе с вещами прибыла группа поддержки и после примерки приступила к таинству быстрого обучения. Они не читали бумаги и досье, а рассказывали Олегу его жизнь с успехами и неудачами, победами и поражениями.

Утром пришел Петр Николаевич, и началась стадия знакомства с родителями, родственниками, друзьями и слугами. На столе раскладывали фотографии очередного персонажа, и кто-то, стоя за его спиной, давал характеристику, затем говорил об установившихся взаимоотношениях. Во второй половине дня Олег взмолился:

– Ребята, хватит! В голове каша из имен и школьных проделок!

– Так и должно быть, подобную информацию человек никогда не держит в оперативной памяти, – успокоил один из наставников.

– Не волнуйся, припрет – и вспомнишь, – добавил куратор.

К назначенному времени Олега заботливо одели, сверху накинули длиннополое пальто и отвезли в ангар Центрального аэродрома. Разгоняя пропеллерами снег, самолет взял разбег и нырнул в серые зимние облака.

Олег стоял перед воротами «своего» дома и никак не мог решиться на первый шаг. То, что его признали «отец» с «сестрой», не гарантирует от разоблачения многочисленными родственниками и слугами. Женщина на другой стороне улицы тоже остановилась и принялась его рассматривать. Что-то не так? Вроде обычный офицер в летной куртке и фуражке блинчиком. Это в кино немцы ходят с аэродромом на голове, в реальности военная мода требовала выбросить из тульи пружину и смять бока.

– С возвращением, Пауль! – Женщина приветливо помахала рукой и пошла дальше.

Олег сделал несколько глубоких вдохов и осторожно толкнул калитку. Где-то в доме звякнул колокольчик, и на лестницу вышел старичок. Прихрамывая на обе ноги, он осторожно спустился на дорожку, затем посмотрел на гостя и засеменил навстречу:

– Пауль! Дорогой мой Пауль! Люди! Наш Пауль вернулся!

Из дома высыпали слуги и принялись обнимать и целовать руки, следом выбежала Анели и, растолкав всех, бросилась на шею.

– Ты все вспомнил, да? К тебе вернулась память? Я каждый день за тебя молилась!

– Благодаря тебе, – скованно ответил Олег.

Шумной гурьбой вернулись в дом и сразу направились в комнаты Пауля. Спальня обвешена военными плакатами с мускулистыми рыцарями с мечом и полуголыми девицами с гранатами. В большой комнате центральное место занимал портрет фюрера на фоне пылающего города. С потолка свисали многочисленные шнурочки с моделями различных самолетов, в большинстве фантазийных. Из коридора послышались быстрые шаги, и прислуга поспешно ретировалась.

– Здравствуй, сын! – Герберт ван Абеляр стиснул Олега в объятиях, затем отстранился и деловито спросил: – Память полностью восстановилась?

– Не знаю.

– Где тебя лечили? После исчезновения из госпиталя я поставил на уши всю Германию.

Данный вопрос предусмотрели и придумали безупречную отмазку.

– В Берлине, госпиталь СС, лаборатория доктора Виртса.

Лицо Герберта ван Абеляра исказилось в ужасе, он сел в кресло и дрожащим голосом спросил:

– Электрический шок?

Вместо ответа Олег показал многочисленные красные пятна ожогов. Анели разрыдалась и выбежала из комнаты. После войны принято говорить, что обыватели ничего не знали о чудовищных опытах над людьми. На самом деле знали, ибо «достижения» ученых широко освещались в прессе, а сами «гении» получали правительственные награды. Высшей расе дозволено все, особенно в отношении недочеловеков.

– Когда поедешь к матери?

«Родители» в разводе, мать Пауля в двадцать девятом вступила в НСДРП, затем сошлась с одним из партийных говорунов и подала на развод. Ее муж высоко поднялся, а она сама стала значительной фигурой в иерархии СС. Суд оставил сына отцу, но Пауль навещал мать при каждом удобном случае.

– Никогда, – отрезал Олег.

Внизу зазвенел колокольчик приглашения к обеду, и отец с сыном отправились в столовую. Слуга поставил под правую руку бутылку шнапса с анисом и хрустальную стопку. В ноздри ударил сивушный дух, Олег недовольно поморщился и отодвинул вонючее пойло. Десерт из желе с вишнями и кофейник подали в кабинет Герберта ван Абеляра, что предполагало деловой разговор.

– Ты очень сильно изменился, не куришь, не пьешь, не хочешь видеть мать. Что тебя изменило?

– Война.

– Навоевался? В таком случае посодействую демобилизации, пойдешь учиться в университет.