Снайпера вызывали?

— Ну так надо менять нравы, — резонно заметил Рифмач. — Чего стыдиться-то, если деньги честно заработал? У нас все гораздо проще.

— И Джон еще говорит, что в Британии нет такой преступности, как здесь, — продолжала переводить Ксюша. — Он считает, что в России сейчас очень силен криминальный элемент, и это одна из основных проблем, которая требует незамедлительных действий.

Рифмач поперхнулся индюшкой. Все за столом замерли. Петро, Кент и Валентина Егоровна выжидательно смотрели на босса. Только Пастухов продолжал пить водку, а его супруга снова уткнулась в самоучитель.

— Особенно в вашем городе, говорит Джон, — добавила Ксюша. — Он прочитал в газетах, что недавно у вас была целая серия громких заказных убийств. Джон был просто потрясен этим. Куда же смотрит ваша полиция, спрашивает он? Неужели нельзя что-то предпринять?

Судя по тому, что Ксюша нарушила мирную обстановку за обедом, она либо была изрядной стервочкой, либо наивной дурочкой, которая представления не имеет о том, чем занимается ее отец.

Наверно, она полагала, что такие замки можно строить на деньги, которые получены от честной торговли пирожками на проспекте…

Пауза несколько затянулась. Джон Беннет сидел с дурацкой улыбкой на лице и ждал, что ему сейчас ответит будущий тесть.

Роберт Иванович Фомичев в раздражении бросил недоеденное крыло на фарфоровую тарелку, вытер пальцы и углы рта салфеткой и усмехнулся.

— Проблема существует, что и говорить. Но ведь вспомните мировую историю. Потомки пиратов — Морганы, да, теперь одни из самых богатых и уважаемых людей в мире! Да и в Америке с этой проблемой разобрались. Теперь эти деньги работают на благосостояние всей страны. Вот и у нас будет то же самое.

Похоже, Роберта Ивановича не очень удовлетворил собственный ответ. Он скомкал салфетку, бросил ее на стол и приказал своему соратнику:

— Кент, объясни-ка ему популярно, что я имел в виду! У тебя это лучше получится.

— Видите ли, — мгновенно затараторил лысый, положив нож и вилку, — в России существуют условия, отличающиеся на данный исторический период от условий так называемых цивилизованных стран. Экономика страны в развале, кризис власти очевиден. И, как это ни парадоксально, некоторые наиболее прогрессивные… э-э… теневые бизнесмены берут на себя роль стабилизационного фактора. Вот посмотрите сами…

И дальше все в том же духе. Подобные теории мне не раз приходилось слышать от самых разных людей — от бандитов до пенсионеров на лавочках. И те и другие говорили с пылкой убежденностью, демонстрируя подозрительную подкованность в социологии.

Джон Беннет выслушал его, молча кивая, а потом вдруг спросил:

— Скажите, господин Кент, а ваши предки родом случайно не из Британии?

Фомичев хрипло рассмеялся.

— Его предки родом из Бердичева, — ответил он за Кента. — Их имена-отчества русскому человеку ни в жизнь не выговорить. А Кент — это у него кли… то есть дружеское прозвище в нашем коллективе.

— О\'кей, Кент, — воскликнул Джон Беннет. — Можно я тоже буду вас так звать?

— Без проблем, — позволил лысый. — Я уже привык. Хоть горшком назови, только в печку не ставь. Это у нас пословица такая…

— И я еще вот что скажу, — неожиданно заявил Рифмач, хотя тема уже казалась исчерпанной, — насчет этих «мочиловок» в нашем городке. Ты переводи ему, доченька, переводи, как ты умеешь, помягче. Дело тут в людях. Менять надо верхушку руководства, это козлу понятно. Коррупция, разумеешь, англичанин? Вот когда нужных людей посадим, все будет за… замечательно.

— Кадры решают все, — меланхолически поддакнул Кент. — Русская народная мудрость.

Обед завершился фруктовыми желе и пирожными, испеченными в виде маленьких драконов.

— Моя эмблема, — похвастался Фомичев, откусывая дракону голову. — Решил завести герб, нанял тут одного, чтоб родословную мне выкопал, а он говорит — ни в какую, не пропирает, мол, за любые бабки не пропирает. Ну и я решил — чего мне копаться в предках, лучше я свой герб закажу. Разве плохо?

— Оч-чень хорошо, — невразумительно произнес Пастухов. — По-моему, в-водка к-кончилась. Нельзя ли еще принести немножко?

— О нет, милый, — захлопнула самоучитель Алия. — Тебе пора бай-бай.

— Бай-бай, — решив, что с ним прощаются, отозвался Беннет.

Все, кроме Пастухова, которого уводила в спальню супруга, перешли в курилку, как выразился Рифмач, — огромную комнату, где стояли четыре кожаных дивана, несколько глубоких кресел и круглые мраморные пепельницы на высоких подставках.

— Вот нализался! — шепнула мне на ухо девица Рифмача. — Вечно так — напьется и в отвал, а его жена мне потом на жизнь жалуется. Изводит разговорами, как будто у меня других дел нет!

— Да у нее по лицу видно, что муж у нее… — и я скривила углы рта, намекая на сексуальную несостоятельность Пастухова (хотя откуда же взяться здоровым человеческим отношениям при таком нервном образе жизни?). — Я бы на ее месте давно себе дружка завела. Либо молоденького, либо «папу» постарше.