Снайперский удар

Паша лег на каремат, зарядил магазин, загнал патрон в ствол и, увидев на щите свободную мишень, прицелился. Он не стрелял уже больше месяца, отчего ощутил легкое волнение перед выполнением стрельбы. Посмотрел на поле, оценил ветер – по траве было какое-то шевеление, но на такой дальности столь слабый ветер не мог повлиять на снос пули настолько, что его нужно было бы учитывать.

Расставив ноги, Паша поворочался, ища наиболее удобное положение, обхватил рукоятку винтовки; левую кисть, сжав в кулак, поставил под приклад. Мысленно стал прогонять главные правила точного выстрела, которые только что Миша Хвостов рассказывал своим молодым снайперам.

Холодный ствол, не разогретый выстрелами, всегда дает первую серию выстрелов с некоторым превышением от установившейся средней точки попадания. Это нужно учитывать, если важен именно первый выстрел, например, при работе полицейского снайпера на уничтожение одиночного террориста в городе, в окружении прохожих или заложников – здесь нужно попасть именно в голову, чтобы мгновенно обездвижить цель. Однако на поле боя, где обычно применяются военные снайпера, всегда есть возможность «разогреть» ствол, и «холодный выстрел» только раздражает военных, которые повсеместно стараются поскорее проскочить этот этап стрельбы – обычно путем быстрого производства нескольких выстрелов в белый свет или же прицеливанием в «бляху», когда небольшое превышение все равно поразит врага в грудь, что не столь критично, как при полицейской стрельбе.

Паша подвел марку прицела под нижний срез черного пятисантиметрового круга, нарисованного на листе бумаги. Выбрал естественную точку прицеливания, мягко потянул спуск…

Тыщ-щ-щ, неожиданно тихо выстрелила винтовка, но все же не так тихо, как, к примеру, стрелял бесшумный «Винторез».

– Как выстрел из «макарова», – резюмировал Кузьмичев.

– Даже тише, – сказал Хвостов.

К огневой позиции со всех сторон заспешили офицеры и контрактники роты, привлеченные звуком выстрела.

Паша выстрелил в мишень все десять патронов, вызвав восторг всей роты не результатом попаданий, а звуком стрельбы. Результаты, к слову сказать, растянулись по вертикали – по мере нагрева ствола пули падали ниже и ниже и только три-четыре сгруппировались на нижнем срезе, куда и целился Шабалин.

Разгорелась полемика. Кто-то нахваливал новое приспособление, кто-то возмущался недостаточностью глушения, на что высказался подоспевший Слава Борзов, хорошо изучивший применение тактических глушителей в снайперской школе, но его мало кто слушал. Тогда Паше пришлось повторить то, что говорил ему Федяев.

– Смысл «тэгэшки» не в глушении звука, а в размытии направления на источник, – авторитетно заявил Шабалин. – Направление на звук выстрела винтовки мы способны определить с точностью тридцать пять градусов. Если же с винтовкой использовать тактический глушитель, тогда наблюдатель сможет определить только сторону – направление на источник звука размывается на сто восемьдесят градусов. Это позволяет лучше маскировать позицию снайпера…

– И траектория не меняется, – добавил Борзов.

– Единственно, – сказал Паша, – на последних двух выстрелах мне марево мешало целиться. Глушитель нагрелся быстро…

– А вы, товарищ старший лейтенант, – сказал Борзов, – мешковиной банку обмотайте. Сейчас все так делают…

– Добро, – кивнул Паша.

Мешковина нашлась тут же – в одной из комнат «килл-хауса» стояло несколько мешков с песком. Укрепив теплоизоляцию бечевкой, Шабалин сделал еще несколько выстрелов, удовлетворенно отметив, что марево исчезло.

Пришло время иностранных образцов. Контрактники, за которыми были закреплены «манлихеры», чувствовали себя героями и, преисполненные собственной значимости, степенно раскладывали стрелковое имущество на огневой позиции. За их действиями с благоговением следила практически вся рота, замерев в «естественной дыхательной паузе». И вот наконец-то крученый ствол «длинного» «манлихера» был направлен на мишень. Слава Борзов на какое-то время замер, потом снова заворочался, выискивая положение.

– Под приклад? – спросил Кузьмичев.

– Ага, – ответил снайпер.

– Держи… – Сергей подбросил на руке мешочек, который он подкладывал под приклад при стрельбе из своей винтовки, показывая очень точные результаты. – С гречкой…

– Да что ты… – Слава сказал это с легким налетом презрения и демонстративно откинул на прикладе «манлихера» дополнительный упор, отсутствие которого заменялось на отечественных винтовках самодельными небольшими мешочками – у кого с опилками, а у кого и с гречкой – как дополнительный неприкосновенный запас еды, попутно выполняющий роль опоры при стрельбе.

– Ты и жрать свой приклад в голодный год будешь? – тут же съязвил Сергей.

Все весело заржали с этой шутки, но вскоре притихли – Слава открыл пачку и достал первый патрон, ослепительно блестящий латунью и мощью.

– Полтыщи стоит… – сказал кто-то негромко.

– Тыщу, – тут же последовало опровержение.