Снайперский удар

Пожелав Денису Стешину успехов в боевой и политической подготовке, Паша вернулся в Пальмиру. День прошел в бесконечной мелкой суете по организации своего пребывания, и к ночи Шабалин уже валился с ног от усталости. Как только стемнело, он завалился спать, но не успел он прикрыть глаза, как снаружи донесся далекий взрыв. Каким-то шестым чувством Паша понял, что имеет к нему самое непосредственное отношение. Подскочив с койки, Шабалин босиком бросился в комнату дежурного подразделения, где находился импровизированный ротный узел связи. Схватив «Акведук», Паша хотел было начать вызывать Стешина, но тот сам в это же мгновение вышел на связь:

– Барс, я Заря, наблюдаю подрывы на трассе в месте установки минного поля… готовлюсь к бою!

«Ну, вот и началось», – с каким-то необъяснимым душевным облегчением подумал Шабалин.

Глава 9

– Рота, в ружье! – не своим голосом заорал Шабалин, чувствуя, как разгорается в нем боевое возбуждение.

Опасность была еще где-то далеко, и сознание пока еще не накладывало факторы риска на его мышление, не вводило в тормозящий ступор, как это могло бы быть при худшем раскладе. Паша больше всего сейчас боялся не самого боя и не возможной угрозы для своей жизни, а боялся ощутить парализующий страх, который станет препятствием для нормальной боевой работы. Ему совершенно не хотелось обнаружить у себя неумение перешагнуть порог ужаса – не для этого он стал офицером морской пехоты и продолжателем славных семейных воинских традиций…

– Водители, к машинам! – приказал он. – Дежурная группа строится внизу в полном боевом!

Надев бронежилет, шлем и тактический пояс с боезапасом и предметами первой необходимости, Шабалин быстро застегнул ремешки, схватил «Винторез» и бросился наружу. Выскочив из здания, он нос к носу столкнулся с Барченко, который вытянул вперед руки и уперся ладонями в бронежилет:

– Эй, военный, остынь!

– Там подрыв, – выдохнул Паша.

– Ну и что? Дежурные силы и без тебя справятся!

Шабалин остановился и выдохнул.

– Ну и куда бы ты поехал? – с усмешкой спросил Игорь. – Ночью все передвижения запрещены, ты это знаешь. Тебя на первом же блокпосту приняли бы за духов и расстреляли на подходе.

– Так там же…

– Командуй отбой! Там достаточно сил, чтобы отразить нападение. Если сил окажется мало, то подключится артиллерия, потом авиация, и только если и этого будет недостаточно, тогда мы начнем поднимать войска сирийцев. Поверь: тебе нет места в этой ночной зарубе…

– Понял, – кивнул Паша и крикнул: – Отбой боевой тревоги!

Ему вдруг стало нестерпимо стыдно за свою бездумную мальчишескую выходку; еще чего захотел – выехать в ночь к черту на рога без разведки маршрута, без огневого и авиационного сопровождения. Это раскрывало его неготовность принимать правильные решения, демонстрировало спешку и необдуманность своих поступков, что создавало ощущение своей неподготовленности для решения боевых задач.

Чинар, словно учуяв его состояние, сказал:

– Все так делают в первые дни, не ты первый, не ты последний, так что успокойся. Я как взрывы услышал, сразу понял, что нужно тебя проконтролировать, а то начнешь тут самодеятельностью заниматься…

– Ну, не благодарите, товарищ подполковник, – наконец-то улыбнулся Шабалин. – Все, что смог, я сделал! Да и ордена не надо, я согласен на медаль!

– Хорош болтать, Шабалин! Иди спать. Завтра с утра поедем смотреть, что там случилось. И кстати, слышишь – не стреляют. Значит, там все хорошо.

Паша вернулся в здание, подсел к «Акведуку» и вызвал «Зарю».

– Что там у вас?

– Наблюдали три последовательных подрыва, из стрелкового оружия огонь не открывался.

– Сейчас что там происходит?

– Садыки сидят в «опорнике», не высовываются. На дороге горит машина.

– Одна?

– Да, одна.

– Внимательнее там!

– Есть!

– Конец связи!

Паша снял с себя снаряжение и снова вытянулся в койке. В голову лезли разные мысли, которые мешали уснуть, и, безуспешно поборовшись с бессонницей полчаса, Шабалин решительно встал, взял «Винторез», пистолет и направился на пост «Офис», предупредив дежурного о своем уходе. Идти было недалеко.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – сказал Сергей Кузьмичев, никогда не забывавший о субординации, хотя и был он в роте, пожалуй, самым авторитетным контрактником, уже вдоволь хлебнувшим военного лиха. – За время несения службы происшествий не случилось.

– Движуха есть?

– В пределах досягаемости нет. В журнал наблюдения вписали передвижения одиночных и групповых целей в районе ориентира номер двенадцать, и полчаса назад вон там, за развилкой, на машине включались фары, секунд на десять, потом выключились. Машина стоит на месте – ее в ночник хорошо видно. И это, похоже, сейчас пылевая буря подойдет…

– С чего ты взял?

– Вон фронт идет, – Сергей махнул рукой на восток.

Там действительно происходило что-то непонятное – к темноте ночи добавилась какая-то непонятная мгла, да и в воздухе Паша чувствовал какое-то тревожное шевеление.

– Вот и посмотрим, что это за зверь такой…