Снег, путь и приворот

Милорад был не единственный заложник при княжеском дворе. Жили тут дети и других знатных родов, пытающихся шатать княжескую власть. В княгинином тереме бегал светловолосый мальчик лет пяти – сын конунга, взятый в заложники с корабля. Была пара девчоночек – якобы подружки княжон, никогда не видавшие своих близких даже издалека.

Многие могли если не ощутить, то понять боль этого молодого мужчины.

Неловкую тишину разбил княжич. Он хлопнул друга по плечу:

– Вот устроит матушка вечерку, наговоришься с сестрицей. А так приглянулась ли какая девица?

Милорад повел плечом:

– Раньше тебя, княжич, мне выбирать невместно, но есть тут парочка девиц покраше остальных. Коли ты не выберешь – себе возьму!

Парни захохотали, и, услышав этот звук, няньки коршунами налетели на невест, загоняя их в терем. Последними шли Радомира, Услада и Несмеяна. Им и достались самые пристальные взгляды княжича и его свиты.

Глава 19

Вечерку княгиня устроила в этот же день.

Из большой горницы вынесли все лишнее – оставили только скамьи, устланные коврами, да светильники и дорогие византийские масляные лампы. Сами-то лампады и в Тулее ремесленники хорошо делали, а вот разноцветные нарядные колпаки из цветного прозрачного стекла – не умели. Впрочем, нашелся мастеровой, который не колпак тонкий из стекла лить стал, а саму лампаду из оного сработал. Огонек получался не такой яркий, но цветной, что очень украшало горницу, убранную для тепла и уюта темными коврами с яркими узорами.

Княгиня и пара ближних боярынь восседали за узким столом, накрытом браной скатертью. На столе стояли узкогорлые кувшины нерусской работы, серебряные блюда с финиками, орехами, изюмом и мочеными яблоками. Отдельной горкой высились печатные пряники, мед в сотах и пирожки с разными начинками. Если бы затворили в эту горницу двери, то с этаким припасом можно было и дня три просидеть.

Вскоре чинно вошли невесты, сели по лавкам и достали свое рукоделие. Многие пришли с большими пялами на ножках либо с корзинками, полными ниток, иголок и прочих девичьих радостей.

Мамки и няньки их расположились у самой двери, поглядывая оттуда за воспитанницами, тихонечко шушукаясь, взялись за прялки – вечерки вечерками, а ниток лишних не бывает, да и приличнее в гостях не сложа руки сидеть.

Поначалу девицы работали молча, каждая занималась своим рукоделием да на других поглядывала. Услада сидела за пяльцами, вышивая роскошную многоцветную кайму на куске червленого сукна. Рядом с ней пристроилась Несмеяна. Эта боярышня прихватила с собой ширинку и низала ее края жемчугом по бели.

Дальше устроилась Радомира. Дочь воеводы долго сомневалась насчет своего рукоделия, потом все же махнула рукой – княгиней она становиться не собиралась и взяла с собой кнут, которому красиво оплетала рукоятку полосками разноцветной кожи.

Такое рукоделие, конечно, привлекало внимание, и даже княгиня боярыню послала узнать, чем же занимается невеста. Радомира спокойно объяснила, что женскому рукоделию она научена, но не любит портить нитки и ткань. А вот с кожей у нее хорошо получается. Боярыня потаращила на нее сильно подведенные сурьмою глаза, да и отошла.

Не успели девушки расслабиться, как через дверку за стольцом княгини вошел княжич, а с ним и вся свита:

– Ах, матушка, какой у тебя тут цветник, – сказал Волемир Вадиславович, обводя довольным взором застывших за пяльцами боярышень.

Девицы покраснели. Посыпались на пол мотки драгоценных шелковых ниток, серебряные наперстки и даже золотые иголки! Боярышни смущались, прятались за пяльцами и все же жарко поглядывали на княжича. Только Радомире прятаться было не за что – ни ширинки, ни пялец. Потому она продолжила плести свою работу. Пальцы ее дрожали, а щеки алели, но никто ничего дурного в том не заметил. Напротив, такое явное смущение для девицы считалось добрым делом – результатом правильного воспитания.

Между тем княжич махнул рукой своим соратникам, и начали парни ходить по горнице да к девицам подсаживаться. Сам княжич сидел подле матери, держал для нее пасму, которую княгиня перематывала. Вроде и делом занят, и ничто не мешает на девиц поглядывать да за друзьями смотреть.

К Усладе первой подошел статный молодец из княжьих. Он был одет нарядно и с большим вкусом – клюквенный полукафтан поверх сорочки, а на сорочке красовались кожаные наручи с тисненым узором – словно только со стрельбища пришел.

– Тебя ли, боярышня, Усладой кличут? – спросил он, глядя на макушку девушки, окруженную скромным венчиком из мелкого жемчуга и хрусталин.

– Меня, а ты кто будешь, добрый молодец? – тихо спросила Услада.

– Милорадом кличут, сыном Светомира! – ответил молодец.

Боярышня недоверчиво вскинула глаза:

– Брат?

– Я, – Милорад всмотрелся в лицо сестры, – а ты на отца так похожа… Думал, больше в матушку пойдешь!

– В матушку Окомир у нас, – улыбнулась девушка, – Красибор – тот, говорят, в деда пошел, здоров, яко медведь. А Зареслав в батюшку, но потоньше будет. Женился он недавно, в пути еще.