Снегирим

Он был так близок, дружелюбен, неповторим и недоступен! Катя мучилась, но облегченно выдохнула, когда узнала, что в его классе всего три девочки, которые, честно говоря, никак не могли быть ее конкурентками. Внедрившись в группу юных физиков, она аккуратно провела опрос – с девочкой Илью никогда не видели, он только усердно занимался, а на переменах тусовался с парочкой таких же ответственных отличников. «Ну неужели я ему не нравлюсь?» – в отчаянии думала она, хотя что-то ей подсказывало: такого не может быть.

В этот год ее не обрадовал даже день рождения, которого она обычно ждала с нетерпением и восторгом: приглашать Илью было как-то неловко, а без него Кате всегда было скучно. Особенно обидно было, когда выяснилось, что Илья отмечал свой день рождения в тот же самый выходной в феврале, так как родился почти в один день с ней – обоим исполнилось пятнадцать! Успокоило ее только то, что среди его гостей не было девочек, только одноклассники, которые всю ночь играли в карты.

В последний учебный день – уже наутро Катя должна была уезжать с родителями в Киргизию, в гости к студенту В. З. – ребята пришли на УПЦ и увидели надпись, что занятия отменили. Все очень обрадовались, и тут Катя сообразила: она пригласила весь класс по программированию (в основном одноклассников Ильи) к себе домой в гости! Да-да, именно к ней играть в карты! Конечно же, это приглашение было сделано только ради возможности пригласить Илью! Кстати, его фамилия была Лейкин, и Катины подружки постоянно подшучивали, что он никак не поливается, Катя же восхищалась красотой этой фамилии и созвучием с именем Илья. Иногда она даже обращалась к себе «Катерина Владимировна Лейкина» и тренировалась подписываться «К. В. Лейкина».

Ребята прекрасно провели время у Кати дома. Многие были под впечатлением

от ее квартиры и шикарной комнаты! Она включила музыку на огромном магнитофоне Yamaha, настроения добавила кассета «Modern Talking». Катя переводила гостям песню «You are my heart, you are my soul»[62], но Илья не обращал на эти душевные слова внимания, поскольку был полностью поглощен картами – он, как В. З., просчитывал ходы в уме.

Катя достала из загашников все деликатесы, которые смогла найти. Даже открыла банку с крабами, которая хранилась на Новый год; девочка сознавала, что ей влетит, но ва-банк так ва-банк – «хрен с ним!». Все, включая Илью, были в чудесном настроении, насладились тусовкой и, попрощавшись на лето, ушли. Некоторые мальчики из класса Ильи пытались ухаживать за Катей, но она отшучивалась.

Наконец все ушли, и она осталась одна с горой грязной посуды. Стало очень грустно и больно, а еще она почувствовала себя полной дурой: ну не нравится она Илье – что же тут непонятного! И тут она впервые в жизни вдруг подумала: «Он слишком шикарный для меня, и я его не стою». Катя горько расплакалась. Эта мысль ужалила как змея, особенно сейчас, когда занятия кончились и она не увидит его целое лето. Это был полный провал! Целый год надежд и пустых мечтаний. Утром она долго красилась перед УПЦ, и теперь черная тушь потекла

по всему лицу – какое унижение!

Ее громкий плач перебил звонок в дверь. Катя разозлилась: «Даже поплакать спокойно нельзя, а сейчас еще достанется от предков за этих крабов!» Она чуть-чуть подождала, и позвонили снова. Слегка вытерев лицо, она открыла дверь и обомлела… На пороге стоял Илья. Увидев, что она растерялась, он сказал:

– Прости за беспокойство, я проездной потерял. Может, у тебя забыл?! – Катя не могла выйти из ступора.

– Можно пройти, никого дома нет?

– Нет, я одна. Проходи, конечно… Сейчас поищем.

Илья оставил портфель в прихожей и быстро прошел на кухню, где они еще совсем недавно играли в карты, а Катя за ним. Он сел за стол и попросил кофе. Все еще в шоке, Катя молча поставила турку на огонь.

– Так где ты его оставил? Поискать? – наконец предложила она.

– Нет, не надо, – спокойно сказал Илья, – я ничего не потерял. Это был просто предлог, чтобы вернуться.

Катя едва не выронила турку, которую снимала с огня.

– Зачем? – спросила она и почувствовала, как он взял ее руку своей волшебно-теплой рукой с длинными пальцами и притянул к себе, как бы естественно усадив себе на колени.

– Ну физик я, а не поэт, – стесняясь, сказал он ей на ухо, – не могу найти правильные слова уже, кажется, с первого УПЦ, – прошептал он, обнимая ее и прижимая к себе. Катя почувствовала ком в горле и, не задумываясь, просто вцепилась в его объятия!

Они тихо обнимались, наслаждаясь каждой секундой, и наконец она спросила:

– А у тебя была когда-нибудь девушка?

Илья замешкался:

– Вообще-то нет… Но ведь это не важно? Скажи, что не важно…

«Самая первая и единственная буду я», – решила Катя.

– Наоборот, это очень-очень здорово, – восторженно сказала она, понимая, почему он не решается поцеловать ее в губы, – не знает, как! Боится, что не так получится… – А у меня тоже нет. Ну и хорошо, да? – прошептала она.