Снежный Цветок и заветный веер

Снежный Цветок говорила все время, пока мы ехали в храм. Она рассказывала об ощущениях, которые испытывает, о том, как любит своего ребенка, и о том, как все стали добры к ней с тех пор, как она переехала в дом своего мужа. Она сжимала в руке кусок белого нефрита, который висел у нее на шее, чтобы придать коже ребенка чистую белизну этого камня вместо красно-коричневого оттенка кожи ее мужа. Я тоже носила белый нефрит, но, в отличие от Снежного Цветка, я надеялась, что он защитит моего ребенка не только от смуглости моего мужа, но и от моей собственной. Несмотря на то, что я проводила почти все свое время внутри дома, цвет моего лица был от природы темнее, чем бело-розовая кожа моей лаотун.

В прошлые годы наши посещения храма были недолгими. Мы быстро проговаривали наши молитвы богине, кланяясь и касаясь головой пола. Теперь мы гордо вошли в храм, выставив вперед животы и сравнивая их по величине с животами других беременных женщин; мы смотрели, у кого живот высокий, а у кого — низкий, но при этом постоянно помнили, что наши мысли и слова должны быть исключительно благородными и благожелательными, чтобы эти качества передались нашим сыновьям.

Мы подошли к алтарю, где в ряд были выстроены, быть может, сотня пар детских туфелек. У нас обеих на веерах, которые мы пожертвовали богине, были написаны стихи. На моем веере стихи говорили о том, какое благо — иметь сына, о том, как он продолжит род Лу и будет чтить своих предков. Я закончила свои стихи словами: «Богиня, ты удостаиваешь нас своей доброты. Так много женщин приходит к тебе молиться о рождении сыновей, но я надеюсь, ты услышишь мою мольбу. Прошу тебя, исполни мое желание». Когда я писала эти строки, мне они казались очень подходящими, но теперь я пыталась представить, что написала на своем веере Снежный Цветок. На нем, должно быть, были написаны прекрасные слова и нарисованы красивые гирлянды. Я молилась о том, чтобы жертва Снежного Цветка не затмила перед богиней мою жертву «Пожалуйста, услышь меня, услышь меня, услышь меня», — пела я шепотом.

Мы со Снежным Цветком вместе положили на алтарь наши веера, причем каждая из нас сделала это правой рукой, а левой схватила с алтаря пару детских туфелек и спрятала в своем рукаве. Затем мы быстро покинули храм, надеясь, что нас не заметили. В уезде Юнмин все женщины, которые хотели иметь здоровых детей, открыто воровали, притворяясь, будто делают это украдкой, пару детских туфелек с алтаря богини. Зачем? Как вы знаете, на нашем диалекте слово «туфля» звучит так же, как слово «ребенок». Когда у нас рождаются дети, мы возвращаем туфельки на алтарь — этим и объясняется большой запас туфелек на алтаре, — возлагаем их уже как жертвы в благодарность богине.

Мы вышли из храма в свет прекрасного дня и направились к ларьку, где продавались нитки. Уже в течение двенадцати лет мы подбирали здесь цвета, которые, по нашим представлениям, могли дать толчок нашим художественным идеям.

Снежный Цветок выбрала несколько оттенков зеленого цвета и дала мне на них посмотреть. Здесь были нитки ярко-зеленые, как весенняя трава, блекло-зеленые, как жухлая трава, землисто-зеленые, как мох после дождя, тускло-зеленые, как листья деревьев перед тем, как на них начинают появляться желтые и красные следы увядания.

«Давай завтра по пути домой остановимся у реки, — сказала Снежный Цветок. — Мы будем сидеть и следить за облаками, плывущими над нашими головами, слушать, как вода бьется о камни, вышивать и петь вместе. И, таким образом, наши сыновья будут иметь изящный и тонкий вкус».

Я поцеловала ее в щеку. Иногда, вдали от нее, я позволяла своим мыслям забрести в темные уголки, но сейчас я любила ее, как и прежде. О, как мне не хватало моей лаотун!

Наше посещение Храма Гупо было бы неполным без завтрака у продавца таро. Старик Цзо ухмыльнулся своим беззубым ртом, увидев нас с животами. Он приготовил для нас особое блюдо, соблюдая все ограничения, необходимые в нашем положении. Мы наслаждались каждым кусочком. Затем он принес наше любимое блюдо — таро в карамели. Мы со Снежным Цветком болтали и смеялись, будто мы были двумя легкомысленными девчонками, а не замужними дамами, которым скоро предстоит родить.

Этой ночью на постоялом дворе, переодевшись для сна, мы со Снежным Цветком улеглись в постель лицом друг к другу. Это была последняя ночь, которую мы могли провести вместе до того, как станем матерями. Мы уже выучили столько уроков относительно того, что нам следует и чего не следует делать, и как это может повлиять на наших еще не родившихся детей. Если мой сын мог отозваться на нечестивые речи, или на него могло повлиять прикосновение белого камня к моей коже, тогда он, конечно же, должен был почувствовать мою любовь к Снежному Цветку.