Снятие с креста

Глава одиннадцатая

Он опомнился лишь после того, как народ оделся по-походному и собрался в холле. Изабелла украдкой перекрестилась. Павел пил ядреный кофе. Франчишек грузил в карманы какие-то карамельки, бормоча, что уж лучше объедаться, чем голодать.

– Я походил вокруг замка, – посмотрев на часы, заявил Павел. – Если сильно не всматриваться, все чисто.

– Нельзя выходить, – спохватился Анджей. – Вчера тоже было чисто – когда убийца делал ноги из замка, повстречал Жерара Травеля, коротающего ночку с видом на Гвадалон, и сделал из него покойника. Он обязательно сядет нам на хвост и проследит за домом старины Вассаля. Не хотелось бы подставлять отставника – он неплохой малый.

– Подземный ход, – смастерил хитрое лицо Павел. – Кто-то говорил, что два поместья соединяет подземный ход? Доберемся до соседей, а там нашего выхода не ждут. Уйдем по скалам, появимся у твоего приятеля, как солнышко – с востока.

– Романтично, – оценила Изабелла.

– Трусливые могут остаться, – предупредил Франчишек.

– Сам оставайся, – фыркнула Изабелла. – Всю жизнь мечтала стать девушкой подземелья.

– Только учтите, солнышки и дети подземелья, – предупредил Анджей. – Ирен Маклассар могла сделать то же, что и я: замуровать дверь в камине. Тогда придется возвращаться.

Они переложили на пол горку кирпичей, которой дворник подпер дверцу. Анджей вооружился фонарем, первым спустился в узкий штрек.

– Глюкауф нам, друзья… – молитвенно вымолвил Павел.

– Ты о чем, босс? – не понял Франчишек.

– Исконное приветствие и пожелание у горняков, – снисходительно объяснил Айзик. – «Счастливо подняться». А ты думал, это пиво?

Передвигались медленно, соблюдая дистанцию. Анджей старался не думать, что здесь лежала мертвая Николь Пуатье, Изабелла отдувалась, Павел и Франчишек приглушенно ругались.

– Тихо… – прошипел Анджей, когда почувствовал, что проход устремляется вверх. Согнулся в три погибели, перешел на гусиный шаг. Пристроился на колени, когда уперся ладонью в металлическое препятствие, мысленно перекрестился.

– Может, лучше я? – предложила услуги Изабелла. – Говорят, у меня рука счастливая.

– Не позволю, – огрызнулся Анджей. – Если до сих пор я жив и на свободе, то уж точно не лузер…

Он выключил фонарь, надавил на дверь. Она немного подумала и решила поддаться. Поползла на смазанных подсолнечным маслом петлях, открывая форточку в просторный, но такой же темный мир…

Оставалось лишь гадать, отпустили ли Ирен на свободу. В холле стояла тишина. Анджей выбрался из камина, шикнул своим, чтобы не возились. Тишина звенела в ушах на противной комариной ноте. Проявлялись очертания лестницы – как изображение на фотографии в ванночке с проявителем. Массивная люстра на потолке, узоры лепнины, лампа на кронштейне… Темнота, как теплый воздух и сигаретный дым, стремилась к потолку. Он протер глаза – показалось, что в черноте на вершине лестницы что-то шевельнулось. Он затаил дыхание, всматривался до боли в глазах. Определенно, показалось…

– Пошли… – он привстал, засеменил к двери. Остальные полезли за ним, как кроты из норы. Пришлось включить фонарик, чтобы осветить дверь. Ирен Маклассар, по всей видимости, была дома: массивная входная дверь заперта на засов. Он открылся без заедания и скрипов. Анджей пропустил своих, выскользнул последним и, прежде чем закрыться снаружи, еще раз обозрел безразмерный холл. А почудилось ли ему шевеление на лестнице?