Снятие с креста

Он вывалился из склепа, не чуя боли в растянутых связках. «Тубус» под мышку, вооружился лопатой без черенка, сел на корточки, обернувшись в напряженный слух. Страшная догадка по поводу личности убийцы! Ведь этот человек постоянно крутился вокруг Гвадалона, всегда оказывался в нужном месте в нужное время, контролировал все события, имея своего приятеля в полиции, держал руку на пульсе, знал про все… Пьер Вассаль! Крепкий мужик, физически развитый, проблемы со здоровьем явно напускные. Заполучил «легенду», первую половинку картины, развил активность – чем еще заняться на пенсии? Подбросил ее Анджею, да еще и приковылял на место убийства Травеля, дабы убедиться, что процесс пошел (как не обнаружить наметанному глазу «проглотившую кол» Изабеллу?). А когда узнал, что искомое в его подвале, чуть не облез от удивления. Стоило учинять вакханалию, убивать ни в чем не повинных людей? Ему никогда и в голову не приходило подозревать этого человека. Бедный Павел. Бедный Франчишек… Что происходит наверху?

Он стиснул лопату, двинулся наверх, к выходу. Вышел. Пусто. Никого. Желтоватый мерклый свет озарял первый этаж смешного домика. Черный проем в прихожую, два окна напротив задернуты незатейливыми шторами. Черный кот лежал в углу на подстилке, буравил выходца из подземелья желтыми глазами…

Убийца находился рядом, ждал, затаился. Краем мозга он отдавал себе отчет, что ситуация насквозь абсурдна. Куда все подевались? Почему убийца не возвращается? Ждет, что Анджей сам принесет ему вожделенную картину? Но как он мог взять в голову, что, отчаявшись дождаться сообщников, тот сам начнет выворачивать плиту? Данный вопрос Анджей не заострял. Анализ был неуместен. Он на цыпочках вышел на середину комнаты, повертел головой. Кот на подстилке недовольно заворчал.

– Заткнись, – прошептал Анджей. – Тебя тут еще не хватало…

Убийца был здесь – абсолютное, не требующее доказательства знание. Если не в доме, то снаружи. Лезть напролом он не решился. Подошел к восточному окну, выходящему на свалку, отогнул штору. Перехватил под мышку горшок с каким-то загибающимся фикусом, поставил на пол. Отомкнул шпингалеты, отворил окно. Свежий ветер пронесся по комнате. Ночь была безлунная, тучи бесконечной ордой плыли с запада на восток. Он оставил в комнате лопату, перевалился через подоконник. Спрыгнул с небольшой высоты, присел, стал слушать. Бывший фундамент старой мельницы возвышался над землей. Привести в порядок эту часть территории Вассаль не собрался. Из камня, очевидно, был выполнен только пояс фундамента. В оставшуюся часть сваливали все, что попадалось под руку: булыжники, кирпичи. Зияли пустоты, незалитая опалубка. Он напрягся, навострил уши – почудился приглушенный голос. Видимо, послышалось: ветер бормотал в листах кровельного железа. Он двинулся вдоль стены – на южную сторону, где имелась калитка, и можно безнаказанно уйти. Но далеко он не ушел. В кустах под фундаментом раздался глухой стон. Он вздрогнул, покосился по сторонам, сменил направление. Но до края этой каменной глыбищи он не добрался. Нога попала в трещину, он невольно воскликнул, присел. Осторожно вытянул ногу. Еще немного, и свалился бы в глубокий провал, где свернул бы шею. Пот хлынул градом. Он попятился от разлома, вытянул шею. В пустоте что-то лежало. Торчал предмет, для человека, обладающего воображением, способный ассоциироваться с вывернутой рукой…

Он вытянул из куртки телефон, надавил на первое, что попалось. Средненький фонарик, но, видимо, сойдет. Он вытянул руку, осветив лежащее в пустоте тело.

Одна нога у Вассаля была согнута в колене, другая вытянута. Рука неестественно изгибалась. Голова составляла с телом угол девяносто градусов, подбородок уперся в шею, лицо казалось спокойным…