Снятие с креста

– Боже упаси, – Гергерт рассмеялся. – Это ваш замок, ваша галерея. Мы же не знали, что события начнут развиваться так стремительно. А в сущности, имеется в ваших словах доля горькой правды, каемся, – подумав, допустил представитель тайного общества. – Вам дали шанс. Не сумей вы им воспользоваться, мы закончили бы сами. Простите за цинизм, пан Раковский, вам никто не желает зла, но есть вещи более значимые, чем жизнь простого польского художника. Наша организация не могла покинуть тень, зная, что под боком орудует другая, весьма недружелюбно настроенная. Мы не знали, кто ее люди и где они рассредоточены. Мы не боги, знаете ли, все знать не можем. И наши оппоненты прятались в тени, чуя наше присутствие. Поэтому соперничали, так сказать, частные лица, не знающие, что они чьи-то ставленники.

– Почти аватары, – подколол Лежа. – Вы и Катрин Дюссон.

– Что с Катрин? – встрепенулся Анджей.

– Сядет, – уверил Вассаль. – На восемь пожизненных. Устранять ее нет смысла – злодейка не знала, что она пешка.

– Удивились, наверное, месье Вассаль, узнав, что картина у вас под домом? – усмехнулся Анджей.

– Были в шоке, – признался сосед, передернув плечами. – Готовились ко всему, но чтобы прямо под ногами… Теперь вы понимаете, почему я не стал вызывать полицию, когда вы сообщили про мельницу? Я не успел предупредить коллег, выскочив за ломом. Когда же меня изувечили, все же нашел в себе силы доковылять до телефона.

– Выходит, именно вам мы обязаны спасением?

– Ерунда, – отмахнулся Вассаль. – Но от ящика доброго бордо никогда не откажусь.

– Тема обрисовалась несколько лет назад, – поведал Гергерт. – Спасибо покойному Никола Лефрену. А через энное время на работу в Гвадалон устроилась скромная девушка Луиза Гурден, которую даже мы ни в чем не подозревали. Эта золушка была членом сатанинской секты, кто бы мог подумать? А что касается неизвестной работы Рубенса и неказистой роли Клода Шандемо в ее судьбе… – Гергерт откашлялся. – Наши исследователи погрузились в прошлое и пришли к удивительным выводам. Не секрет, что есть картины, наделенные энергетикой – как положительной, так и отрицательной. Эти картины влияют на людей, влияют на окружающую обстановку – бытовую, социальную, политическую. К примеру первой можно отнести неизвестное публике творение Леонардо да Винчи «Покаяние Святого Семейства», к примеру второй – не менее неизвестную работу Уильяма Тернера «Буря». Не спрашивайте, где они хранятся, где надо, там и хранятся. Вспомните коллекцию умбара – мощная деструктивная сила, способная при особых обстоятельствах становиться созидательной. С картинами другая история – их природа отнюдь не двойственна. Вскрылась информация, что работа Рубенса «Снятие с креста» наделена… мягко говоря, не самой животворной силой.

– Вот уж кого трудно заподозрить в демонизме, – недоверчиво хмыкнул Анджей.

– Согласен, – кивнул Гергерт. – Рубенс был доброжелательным малым. Это не угрюмая глыба Микеланджело. Все его работы проникнуты глубочайшей чувственностью. Дело происходило в 1638 году, подагра у Рубенса уже прогрессировала, до смерти оставалось два года. Он увлекался пейзажами, портретами своей второй жены Елены Фурман…

– Возможно, на данном этапе живописцу становится скучно? – принял эстафету архивариус Бернандель. – Или открылись способности медиума и интерес к мистической стороне жизни? Доподлинно известно, что Питер Пауль Рубенс писал картину «Снятие с креста» по заказу некоего воинствующего монашеского ордена отнюдь не христианского толка. Более того, эта публика имела крупные планы на реформацию традиционной христианской церкви. Что, в общем-то, представлялось осуществимым. Выбор монахов был не случаен. Они искали человека, способного создать ШЕДЕВР. Мощный, до предела заряженный деструктивной энергией.

– Откуда вы знаете, что так и было? – пробурчал Анджей. – Остались долгожители?

– А вы не знали, что мы живем вечно? – иезуитски прищурился Гергерт.

– Допустим, – вздохнул Анджей. – Рубенсу доверили уничтожить мир, и он легко на это повелся. Какая ерунда, право.

– Возможно, не знал об этом, – пожал плечами архивариус. – Возможно, соблазнили – скажем, исцелением от подагры. Не исключены большие деньги, интерес к пугающей стороне жизни и обида на весь белый свет – по причине того, что белый свет останется, а он умрет. Увы, пан Раковский, даже нам неведомы мысли и мотивация великих. Живописец вложил душу в свое творение, все умение, мудрость, знание темных сторон жизни – и создал картину, окутанную мистикой и глубоким зашифрованным смыслом. Зарядил ее темной энергией. Признайтесь, вы что-то почувствовали, когда развернули картину?

– Только не пытайтесь меня убедить, что в обмен на знания Рубенс заложил душу Дьяволу, – усмехнулся Анджей.