Снимается кино

Кирилл Владимирович . Так что же вы решили делать?

Ирина . По-моему, ясно. Я приду на обсуждение и выступлю.

Кирилл Владимирович . Не понял, лучезарная! Зачем вы выступите?

Ирина . То есть как это зачем? Я видела материал, я должна его защищать.

Кирилл Владимирович . Опять не понял. От кого защищать?

Ирина . Слушайте, перестаньте!

Кирилл Владимирович . Нет, я серьезно хочу понять. От кого вы собираетесь защищать… (

Насмешливо .) Защищать в данных условиях – это значит обречь себя…

Ирина . Я редко думаю о себе.

Кирилл Владимирович . Кто же этого не знает, великолепная! Но ради других… Ведь вы еще столько должны сделать… Стольких защитить… Наконец, ради него самого…

Ирина (с надеждой). А почему ради него самого?

Кирилл Владимирович . Не знаю. Но я почему-то чувствую, что ради него самого вы не должны его защищать. И наконец, главное… Мне отчего-то с самого начала… интуитивно… показалось, что картина вам совсем не понравилась. Вы просто были снисходительны… Вы увлеклись.

Ирина (после длинной паузы).

Честно говоря…

Кирилл Владимирович . Ну вот видите!

Ирина . Ну что же делать! Не защищать его нельзя!

Кирилл Владимирович . Безусловно. Никак нельзя. После ваших звонков вы просто обязаны его защищать. Приходите и защищайте его, лучезарная… Но… молча.

Ирина . То есть как – молча?

Кирилл Владимирович . А так… ( Вдохновенно .) Защищайте его всем своим видом: походкой, жестами… но не выступая… Защищайте его молча. Как говорили древние римляне: «Храня молчание, мы тем самым громко заявляем». Заявляйте, но без слов! Это будет великолепно. Этого еще никто не сумел. Но я в вас верю, вы сумеете!

Ирина

(помолчав). А вы что скажете на обсуждении?

Кирилл Владимирович (пожав плечами). Что я могу сказать? Зачем мне говорить? У меня больное сердце, я должен думать о своем сердце, и я о нем думаю. Оно может не выдержать. Оно много испытало в свое время. Он ведь… не жил тогда. Вообще, они мало что пережили, эти, молодые… Опять вижу облачка сомнений! Перестаньте, мягкосердечная! Не думайте о нем, он сам о себе подумает. «Шел по улице малютка, посинел и весь дрожал». Это девятнадцатый век. «Шел по улице малютка, посинел и весь дрожал – и прохожих раздевал». Это наш, двадцатый. Он сам себя защитит, поверьте!

Ирина . А если… не защитит?

Кирилл Владимирович . А это даже будет лучше для него, для его творчества. Без сомнения, люди искусства должны быть несчастны! Только тогда они творят. Сервантес был без руки. Лермонтов – урод. Пушкин – арап. Достоевский – эпилептик. Ну, о художниках… и говорить нечего – все были шизофреники. Так что во всех случаях верьте латыни! «Храня молчание, мы громко заявляем». И спокойной вам ночи! ( Засмеялся .) «Не подавай надежды ты, а подавай пальто Надежде!» (Целует руку, уходит?)

В коридор входит Надежда Леонидовна.

Надежда Леонидовна . Я уже думала, что он до завтра не уйдет… Все говорят, что он умный. А у нас он почему-то всегда глупый. Это, наверно, оттого, что он в тебя влюблен. Я всегда замечала, что от любви они глупеют.

Ирина . Давайте спать, тетя!

Надежда Леонидовна . А тебе не кажется, что Анина поездка в совхоз…

Ирина (думая о своем). Нет, это хорошо, что она с коллективом. ( Уходит .)

Надежда Леонидовна возвращается в комнату. Входит Аня с чемоданом.