Снимай меня полностью

– Типа да, – Рома вытащил единственную уцелевшую линзу и сквозь нее посмотрел на приятеля. – И я накинул пятерку на проценты по кредиту. Так что живем! Только надо срочно заказать новые объективы. И вот насчет Соколовских… Не смотрел еще, что там с картой памяти, но есть шанс, что их сет… – и Рома печально щелкнул языком.

– По хрену, – отмахнулся Куприянов. – Попробуй восстановить, если что – предложим переснять. Главное – деньги при нас… Твою маковку, я чуть кирпичей не отложил!

– Есть еще кое-что, – Рома поднял с пола пустой пакет, встряхнул и принялся собирать мусор. – Эта девка… Ну, которая раздавила объективы… В общем, она предложила снимать ее свадьбу.

– Да ладно! И что, хорошо платит?

– Я не обговаривал еще. Как-то… Не знаю, по-моему, она стебется.

– Зачем ей?

– Ну… – Рома зажал коленями коробку от пиццы, чтобы получше утрамбовать. – Такие, как она, свадебных фотографов на дороге не подбирают.

– Что, сильно мажорная?

– «Инфинити Кью-Икс-семьдесят». Сам-то как думаешь?

Вадик присвистнул.

– Мало ли какие у нее загоны! Надо брать и заламывать по максимуму. Внесем за аренду, новый экран… А потом еще подружек своих подгонит.

– Так-то оно так, но…

– А с чего она вообще предложила? Типа чтобы извиниться?

– Фотки Макса увидела.

– О-о-о… – протянул Вадик и двусмысленно гоготнул. – Тогда ясно. Может, думает, что он тут будет в труселях свет настраивать… А что? За отдельную плату можно устроить.

– Хорош! – Рома швырнул пакет с мусором в угол. – Все равно она передумает.

– С фига ли?

– Я… – Рома ковырнул заусенец. – Короче, я назвал ее коровой.

– Да брось, она же понимает, что это про ее вождение!

– Как тебе сказать… Там вполне можно было принять на свой счет…

– Толстая, что ли?

– Ну, не так чтобы…

– Ясно.

– Что тебе ясно?

– Долбонавт ты редкостный, вот что! – Вадик обреченно помотал головой.

– Можно подумать, ты у нас прям джентльмен! – не выдержал Рома. – Посмотрел бы я на твои манеры, если бы она при тебе раздавила объектив! Ты б еще и обматерил сверху!

– Если бы на «Жигулях» раздавила – да, – Вадик пнул стол и отъехал на кресле в сторону. – А так надо было грамотней делать! Сказал бы, что она и тушку фотика раскокала! И стряс минимум двести штук. Лошпед несчастный.

– Так у меня тушка в рюкзаке была…

Вадик с видом глубочайшего презрения скривился и провел по лицу пятерней.

– Ладно, – вздохнул он, наконец. – Главное теперь, обстряпать свадьбу. Упустишь такую клиентку – пожалею, что взял тебя партнером в дело.

Это еще кто кого взял, интересно знать? Рома сдернул с шеи дебильный педерастичный шарф. Куприянов – молодец, сидит тут, жрет и знай себе раздает советы. «Этот плащ – последний тренд. Ты должен показать, что разбираешься в фэшн-индустрии». «Веди себя с клиентом так, как будто у тебя полгода вперед расписаны». «Надо было сказать, что она фотоаппарат раскокала»… Хренов гуру!

Нет, конечно, Вадик внес в студию свою лепту. Если бы не шило в нижних полушариях и наполеоновские амбиции в верхних, никакого бизнеса бы не случилось. Рома шел на курсы фотографов за мечтой, за творчеством. Пассивно грезил о выставках, книгах, мировом признании… Рома вообще был из тех людей, кому достаточно перед сном нарисовать в воображении сладкую картину светлого будущего, а потом повернуться на бок и захрапеть. Как и многие талантливые люди, он отчаянно нуждался в крепком пинке и деловой смекалке. И если бы Вадик не удерживал друга в суровой рыночной реальности, как веревочка от воздушного шарика, Рома так бы и витал в тонких материях, фотографируя московские крыши, тени на асфальте и игру света в стакане с водой.

Рома родился в столице, вырос в тихой интеллигентной семье, где весь коридор от пола до потолка уставлен книгами, где пылится давно расстроенное пианино из бабушкиной молодости, а дырки и сальные пятна на обоях прикрыты мамиными пейзажами. И когда твой отец, профессор на кафедре высшей математики, зарабатывает на хлеб, готовя избалованных и бестолковых подростков к ЕГЭ, а главные домашние оскорбления – «конъюнктурщик» и «мещанин», волей-неволей вырастаешь одухотворенным, но абсолютно не приспособленным к конкуренции. Особого стимула отвоевывать место под солнцем у Ромы никогда не было. Ну, то есть он понимал, что хорошо бы, конечно, уже начать проявлять себя и неплохо бы открыть свое дело, но все это оставалось в планах. Потому что Рома всегда знал: что бы ни случилось, он придет домой, в Потаповский переулок, где найдется горячая еда, теплая, хоть и скрипучая, постель, и побираться на вокзале ему не грозит. И без дополнительного толчка так бы и остался диванным мечтателем.