Снимая маску

В НАЧАЛЕ ГОДА НАС позвали на обед в станморское логово Роберта, чтобы обсудить бродвейских режиссеров. Все начиналось многообещающе. Роберт купил несколько картов и страшно гордился ими. Мы с Тимом просто были обязаны устроить гонки по его обширным владениям. К несчастью, во время обгона, я не вписался в поворот и закончил маневр в кустах рододендрона. За этим последовал трогательный момент, когда Райс, возможно, испугавшись, что «Суперзвезда» станет нашей последней совместной работой, бросил свой карт и неторопливой походкой отправился проверить, все ли в порядке с его соавтором. Но он нечаянно оставил карт заведенным. Со своего очень удачного обзорного пункта в кустах я видел, как назревает катастрофа. Карт медленно двигался по направлению к новому бассейну Роберта. Мгновенно забыв о раненом коллеге, Тим бросился за набирающей скорость машиной. Но, казалось, она ускорялась каждый раз, когда ему почти удавалось зацепиться за нее.

Не знаю, была ли сцена с картом в бассейне отрепетирована заранее, но, честно говоря, он доплыл до середины, достаточно элегантно держась на поверхности воды и обнадеживая, что без потерь доберется до противоположного края. Но он затонул.

В далеких 1950-х годах у Ноэла Кауарда спросили, что он думает по поводу игры Эдварда Вудварда в музыкальной комедии «High Spirits».

«Эдвард Вудвард, – ответил он, – звучит как пердеж в ванне».

До погружения водный дебют карта был совершенно безмолвным. Но, начав тонуть, он сотряс воздух громким визгом, напоминающим сбрендивший чайник. Погружаясь все глубже, карт все громче издавал звуки характерные для Эдварда Вудварда. Из ниоткуда с громкими криками «О Боже!» появились трое юношей в узких белых брюках. Мы все с тоской смотрели на грязное темно-коричневое пятно, бросавшее вызов безукоризненно сбалансированному составу воды.

Роберт повел себя снисходительно и делал вид, что его куда больше волнует моя разбитая губа, но, когда начался обед, я понял, что это снова не подходящий момент для обсуждения Хала Принса. В самом начале трапезы на меня напала икота. Со своего места я наблюдал тщетные попытки вытащить карт Тима из бассейна, вода в котором теперь была черной. Это небольшое недоразумение полностью нарушило беседу. К счастью, ко времени подачи основного блюда тонконогие спасатели поняли, что их миссия не увенчается успехом. Роберт сказал, что пришло время серьезно обсудить кандидатуру режиссера, и что мы должны мыслить вне рамок. После этих слов я понял, что все мои попытки привлечь к постановке Хала Принса, были обречены.

На повестке было два режиссера. Даже представить не могу, кто предложил первого, Фрэнка Корсаро. Фрэнк был добросовестным современным оперным постановщиком – не самый очевидный кандидат для стигвудовского окружения. Он только что поставил широко обсуждаемую оперу «Средство Макропулоса» Леоша Яначека и был одним из основных режиссеров в Нью-Йорк сити опера. Он сразу понравился мне. Его идея заключалась в том, чтобы установить на сцене несколько ярусов телевизионных экранов, как будто история Иисуса была срочной новостью. Такое решение совершенно точно опережало свое время. У меня были опасения по поводу реализации: телеэкраны были маленькими, да и проекция находилась в зародышевом состоянии. Но музыкальные познания Фрэнка и его желание использовать в постановке медиа-технологии были оригинальными и захватывающими.

Единственным другим кандидатом, по крайней мере, представленным нам, был Том О’Хорган, «тот» человек, потому что он поставил «Волосы». Стигвуд наткнулся на него, когда продюсировал лондонскую версию мюзикла. Наша встреча прошла не очень хорошо. Не думаю, что я когда-либо еще слышал такую же претенциозную чушь, какую он нес. У меня сложилось ощущение, что он делает это для галочки и совсем не заинтересован в нашем проекте. Так что я настоял на Корсаро, и все согласились. Я никогда не думал спросить, почему только эти двое были в нашем списке. Наверное, потому что совершенно неожиданно нас настигла огромная проблема. Она привела к тому, что Стигвуд вошел в историю права и установил прецедент, имеющий большое значение не только для нас с Тимом, но и для, всех, кто работает в сфере музыкальных театров. Вот, что произошло.