Снимая маску

Я всегда буду благодарен родителям за то, что они потворствовали всем моим детским одержимостям. Каждые каникулы мы ездили в те места, где были здания, на которые я хотел взглянуть. Одно лето мы провели в съемном доме рядом с огромным сталелитейным заводом в Порт-Толботе в Уэльсе. Просто я очень хотел провести время в аббатстве Маргам, где, кстати, есть прекрасная оранжерея.

Самые лучшие каникулы я провел в Йоркшире. Ваше сердце должно быть сделано из йоркширского гранита, чтобы его не пленили потрясающие развалины Фаунтинского аббатства. Моим любимым было аббатство Ривол. Как выглядело это место до того, как прихвостни Генриха VIII развалили средневековый шедевр? Воображение бушует. Виды аббатства, открывающиеся из славного парка середины восемнадцатого века, – это Англия в своем райском обличии.

Что не было райским, так это один случай, который я до сих пор не могу пережить. Родители однажды взяли меня и Персея в Ричмонд Касл. Там было достаточно мало людей, так что мама спустила кота с поводка. Внезапно с диким шумом в замок ворвалась целая орава курсантов из местного военного лагеря. Они увидели нашего кота и погнались за ним по винтовой лестнице одной из башен. Отец, конечно же, пытался защитить Персея. Даже сейчас я испытываю некоторый страх перед военными. Конечно, в юности это усугублялось боязнью призыва, который все еще действовал в Британии в то время. А десять лет спустя я всем сердцем сочувствовал американским призывникам во время войны во Вьетнаме.

Тем жарким летом 1955 года этот инцидент и устрашающие заголовки к статьям о Суэцком кризисе поселили в моей голове пугающие мыли о том, что однажды я вместе со своим маленьким театром и средневековыми зданиями буду уничтожен дикой неконтролируемой силой. Это был первый раз за все каникулы, когда я молился перед сном.

Очень скоро театры пополнили список аббатств, соборов, поместий и всего того, что я так любил в детстве. В 1950-х появились первые телевизоры. И театры, которые были неотъемлемой частью довоенной жизни Британии, превратились в унылые бесполезные остывающие трупы. Театр за театром сдавались на милость неприятеля. Но я находил их тяжелое положение неотразимым. Некоторые театры буквально превратились в руины.

Помню, как залезал в заброшенный театр Bedford в лондонском Камдене. Этот театр был прославлен в начале двадцатого века художником Уолтером Сикертом, который нарисовал его ярким и полным жизни. Но в мое посещение дождь лился через отверстие в прохудившейся крыше… Спустя два года все это превратилось в одно лишь воспоминание.

Некоторые счастливчики избежали смерти, будучи превращенными в телестудии. Челси Пэлас был как раз одним из них. Я был там на записи популярного тогда комедийного сериала «The Army Game». Зрительный зал был поднят до уровня сцены и превращен в огромный плоский пол, по которому вокруг крохотных съемочных площадок перемещались огромные камеры.

В конце 1950-х такие шоу стали показывать в прямом эфире. На некоторое время и «Харрингтон Павильон» превратился в телестудию. Но здравый смысл победил достаточно быстро, и новый театральный сезон был открыт грандиозным мюзиклом «The Weird Sisters» по «Макбету».

Сейчас Челси Пэлас превратился в очередной торговый центр. Но что бы театральный продюсер поставил в таком замечательном месте теперь?

И ВСЕ ЖЕ была программа, поразившая меня по-настоящему – воскресное ночное рок-н-ролл шоу «Oh Boy!». Его неоспоримое преимущество было в том, что его снимали в театре. В прекрасном старом театре Хакни Эмпайр, по невероятному совпадению спроектированном тем же архитектором, что работал над Лондон Палладиум, Фрэнком Мэтчемом. Шоу снимал режиссер Джек Гуд, который впоследствии спродюсировал «Поймай мою душу», рок-драму по «Отелло». Гуд использовал в шоу зрителей, как будто они были частью съемочной группы. Камеры то и дело перескакивали со сцены на кричащих в исступлении девушек, которые приветствовали британских звезд под псевдонимами вроде Дикий, Неудержимый, Яростный. Невероятной была аккомпанирующая группа Lord Rockingham’s XI с их хитроумной хореографией. Я уверял маму, что Брамс будет намного убедительнее, если классические оркестры будут делать нечто подобное. Годы спустя Клифф Ричард рассказал мне, как подготавливалось каждое шоу, и как все было срежиссировано вплоть до самых мелочей.

Шоу «Oh Boy!» произвело неизгладимое впечатление на меня. С его появлением рок-н-ролл стал синонимом музыкального театра, и «Харрингтон Павильон» вскоре оказался в пылу рок-постановок.