Снисхождение. Том 2

Что еще? Странный танец? Снова не показатель. В турецких отелях подобное каждый час отплясывают. «Арам-зам-зам, гули-гули». Ну не подобное, согласен. И тем не менее.

Единственное – развалины замка. Вот очень хочется себя опять обмануть, и вышло бы у меня это, если бы не они.

Да и снова танец этот… Чего с самим собой лукавить? Сдается мне, что Зимин с Валяевым от чего-то очень нехорошего нас с Танюшей уберегли, когда из зала увели. Я ведь помню этот стук в висках и невероятное желание оказаться в первых рядах, захватившее меня всего. Зачем мне туда было нужно? Почему большинство гостей стояло на месте, топало и хлопало, а я, Танюша и еще несколько человек так рвались вперед? Чем мы отличались от остальных? Тем, что мы…

– Харито-о-о-он Юрьевич! – жалобно вздохнула за дверью Танюша. – Вы спите, да? С вами все хорошо?

– Все хорошо, дитя, – сообщил ей я и спустил ноги с кровати на пол. – По крайней мере, мне так кажется. Руки-ноги на месте, голова не болит.

Я натянул штаны, рубашку и открыл дверь.

– Ой! – щеки Танюши слегка порозовели. – Я вас все-таки разбудила?

– И правильно сделала, – я понял, что ее смутило, и застегнул пару пуговиц на рубашке. – Да что ты, в самом деле, голых пупков не видела? Не надоело тебе стесняться?

– Видела, – неуверенно сказала Танюша. – Но мы не настолько знакомы…

– После нынешней ночи мы почти родственники, – заметил я. – Ладно, постой тут, подожди еще пару минут.

Сунув ноги в тапочки, я поспешно зашлепал по коридору. Дело в том, что этот отель, он хоть и поражал богатством отделки, но имел одну неприятную деталь – уборных в номерах тут не было.

На завтрак мы все-таки не опоздали, хотя Зимин с Валяевым нас и опередили. Вот интересно – как им это удалось? Живем мы на одном этаже, по соседству, но Танюша в коридоре их не видела, хотя времени там провела изрядно. Тем не менее – вон они сидят, кушают омлет с ветчиной, похрустывают тостами и о чем-то переговариваются.

– Привет, – помахал вилкой Валяев. – Садитесь, мы вас уже заждались. Кельнер, дай-ка нашим друзьям по двойной порции омлета, да по паре-тройке сосисок на тарелку кинь. И еще пару тарелок с мясным ассорти на стол поставь, они не лишние будут.

Молодой человек в белоснежной сорочке, при бабочке и в фартуке официанта кивнул и посмотрел на нас.

– Что будете пить? – с сильнейшим акцентом, но зато по-русски спросил он у нас.

– Хорошо бы кофе, – пискнула Танюша. – Черный и без сахара.

– А мне чайку покрепче, с лимоном, – добавил я. – И еще – тут курить можно?

Официант молча показал на стол, где стояла пепельница. Мол – если она есть, то, значит, можно.

– Я так понимаю, Марина не появилась до сих пор? – сказал я, дождавшись ухода официанта. – И сразу – надо ли нам по этому поводу начинать переживать? Юную леди я в расчет не беру, на ней и так лица нет, речь конкретно о нас.

– О тебе, – Валяев сдобрил горчицей толстенную сосиску, вздетую на вилку, откусил от нее сразу половину, довольно улыбнулся и продолжил с набитым ртом: – Лично я довольно давно перестал переживать о будущности этой особы. Как только узнал, что она за моей спиной ведет свою игру, так сразу и перестал. Что ты глазами хлопаешь? Киф, не изображай из себя безмозглую бабочку-однодневку, ты ведь обо всем давно догадался.

– Или даже раньше знал, просто вида не подавал, – добавил Зимин, намазывающий масло на тост. – Танечка, держите. Да не стесняйтесь, мне не сложно.

– Да? – Валяев даже жевать перестал и уставился на приятеля. – Да нет, Макс, не преувеличивай. Киф, конечно, изрядный темнила, но стороны в конфликтах и столкновениях он всегда выбирает безошибочно верно.

Пришел официант, принес нам с Танюшей по здоровенной тарелке с омлетом и сосисками. И то, и другое пахло одуряюще вкусно, и я понял, насколько голоден.

– Не знал я ничего, – вооружившись ножом и вилкой, сообщил соседям по столу я. – А если бы и знал, то попробовал бы ее отговорить что-то подобное делать. Не напрямую, намеками – но попробовал.

– Но нам про это сообщать не стал бы? – утвердительно произнес Зимин.

– Нет, – покачал головой я и отправил в рот ломоть сочного омлета, который оказался не только с ветчиной, но и с сыром. – Я никогда не выдаю чужие тайны, которые доверены мне сознательно и под мое честное слово.

– Не назвал бы это добродетелью, – с неудовольствием проворчал Валяев. – Да и разумным походом к делу тоже. Вот знал бы ты все, промолчал, а она возьми и скажи, что ты в теме. И все, не отмажешься, ты уже соучастник. Недонесение – это тоже, знаешь…