Сноха

— Знаю, — поморщившись, замечает он и придирчиво осматривает бумаги, лежащие на столе. — Придется взять эту макулатуру с собой. Ничего днем не успеваю, — вздыхает устало и напряженно глядит на вплывающую с подносом Светлану. Та бросает на меня испытующий взгляд, потом умильно смотрит на Косогорова и, выставив с подноса высокую чашку и тарелку с бутербродами, гордо удаляется прочь.

— У-у, еда! — радостно восклицает Роберт и, усевшись на диване, протирает глаза кулачками. — А ты поделишься со мной, дедушка? — интересуется наивно и, вскочив с дивана, подбегает к столу.

— Конечно, мой дорогой, — улыбается Вадим и я вижу, как на смену раздражению по лицу Косогорова расплывается удовольствие. — Выбирай, какой на тебя смотрит?

— А у бутербродов есть глаза? — изумленно спрашивает малыш.

— И ноги, — кивает Вадим, закладывая в рот маленький бутербродик с семгой и огурцом.

Малыш радостно хихикает и тянется бутерброду с бужениной. Откусывает большой кусок и говорит с набитым ртом. — Что-то не хочется. А ты за мной доешь, дедушка?

— Обязательно, — смеется Косогоров, забирая надкусанный и обслюнявленный бутерброд и, проглотив его как предыдущий, тянется к чашке с чаем.

— А запить? — спрашивает у Роберта. Тот кивает и осторожно отпивает из дедовой кружки темную горячую жидкость.

«Мальчики мои дорогие», — думаю я и чувствую, как сердце зашкаливает от любви.

Глава 17

Вадим

В родительский дом я всегда любил возвращаться. Особенно после долгих поездок. Завалиться под вечер. Остаться ужинать. Прислушиваться к ароматам, доносящимся из кухни, и беседовать с родителями о работе. Немножко похвастаться успехами, терпеливо выслушать мамины причитания о моей беспутной личной жизни, вместе погоревать о Кирилле и посетовать, что его сын живет так далеко. Но я даже не предполагал, как изменятся мама с папой, стоило мне привести к ним Ольгу и назвать своей женщиной. У матери глаза вылезли из орбит, а папа слег с сердечным приступом. И Роберт, о котором мечтали долгие четыре года, вообще оказался никому не нужен.

— Он напоминает Кирилла. Слишком больно, — сказала мне по телефону Галка и так ни разу не явилась в гости. Оно понятно, молодой любовник… Но мне как-то стало обидно за Роберта. Столько родни, а никому не нужен ребенок. Ну, естественно, кроме Олюшки и меня. Я запретил себе думать о верном выстреле снайпера Джо. Но только не сегодня… Я как дурак прокручиваю в голове события того злополучного дня, когда увидел свою мимолетную любовницу, гордо шествующую через весь ресторан под ручку с моим сыном. Строю версии и злюсь на Ольгу.

«Трудно сразу сказать, что ли? — сжимаю зубы, стараясь не сорваться. Моя будущая жена отрешенно смотрит в окно и даже не пытается заговорить. Но если Кирилл и Ольга не расставались, и тот злополучный вечер закончился мордобоем, то, может, им мять простыни некогда было? Или на бегу мой высокомерный сын принялся вышибать клин клином.

«Не надо мериться с папой. У папы всегда больше», — мысленно усмехаюсь и кошусь на Ольгу.

— Что приуныла? — спрашиваю, въезжая на охраняемую территорию жилого комплекса.

— Все в порядке, — улыбается она через силу. Ясное дело, не хочет идти к моим родакам. Я делаю вид, что не понимаю ее настроения. Не могу же я перессориться со всей родней.

«Стерпится — слюбится», — повторяю про себя и, нажав на кнопку домофона, слышу веселый голос первой жены.

— Вадик, ты?

«Вот так номер, чтоб я помер», — хмыкаю про себя. И лишний раз убеждаюсь, что Ольга ничего не заметила. Она что-то говорит сыну, гладит собаку и поправляет красивую белую рубашку, расшитую тонким алым шнуром.

— Ты самая красивая, — шепчу я ей, прежде чем лифт достигнет седьмого этажа и двери разъедутся в стороны.

— На этом празднике жизни? — уточняет Ольга. — В компании «кому под девяносто»?

— В целом мире, — смеюсь я и, улучив момент, когда Роберт внимательно наблюдает за разъезжающимися створками, быстро накрываю ее губы своими. Маленький невинный поцелуйчик! Прям как в седьмом классе за гаражами… С кем я встречался тогда? С Ленкой Жуковой или Катькой из восьмого «А»? Дожили! Сам поцелуй помню, а вот кого зажимал за гаражами — забыл. Нужно спросить у Галки. Она уже тогда по мне сохла. Перед глазами тут же появляется смешливая девчонка с густой каштановой челкой и огромными карими глазами. Сиськи — третий номер, веселый характер. А что еще пацану надо?

Ударившись в воспоминания, я добродушно здороваюсь с Галкой. Про Ленку Жукову не спрашиваю, и за каким хреном моя бывшая жена приперлась на торжество, тоже не интересуюсь. Ясное дело, позвонила поздравить отца, и тот ее пригласил. И на мою возмущенную претензию любимый родитель печально разведет руками и заявит возмущенно: «Галочка — член семьи!».

Но сегодня я благодарен Галке. В то время как Роберт и чей-то внучок носятся с Бимкой по террасе, а я выслушиваю мамины нотации в кухне, мои жены совершенно спокойно болтают друг с другом и даже за стол садятся рядом.

«Если б я был султан…»