Снова с тобой

Понедельник наступил и прошел, не принеся ничего нового, кроме краткого звонка Лейси. Она сообщила, что поговорила с адвокатом Роберта и тот прислал ей по факсу копию срочного постановления об опеке, подписанную судьей Рипли. Стало ясно, что Роберт не солгал.

— По словам твоего мужа, то, что произошло тем вечером, было не единичным случаем. Он утверждает, что ты запила несколько месяцев назад, — сухо и бесстрастно произнесла Лейси.

Сердце Ноэль сжалось. Прислонившись к стене, она медленно съехала по ней на пол и больно ударилась копчиком.

— Он лжет!

— Беда в том, что у него есть доказательства. Он представил показания двух незаинтересованных свидетелей, которые утверждают, что несколько раз видели тебя мертвецки пьяной, в то время как твоя дочь гуляла без присмотра.

От внезапной судороги Ноэль скорчилась, коснулась лбом коленей, ударив себя по уху черной трубкой телефона.

— Господи, кто выдумал эту чушь?

— Об этом я хочу спросить у тебя.

На минуту Ноэль задумалась, прижав кулак ко лбу, но после бессонной ночи мысли путались у нее в голове, вертелись, как ярмарочная карусель.

— Дженнин, — наконец процедила она сквозь зубы. — Одним из этих свидетелей должна быть Дженнин. Ручаюсь, Роберт подкупил ее.

— Кто такая эта Дженнин?

— Его секретарша и любовница. Теперь ясно?

— Хм… Стало быть, заговор. — Ноэль услышала треск задвинутого ящика и шелест бумаг. — А соседи? Кто-нибудь из них постоянно бывал у вас дома?

Ноэль навещала Джуди Паттерсон — они по очереди возили детей на площадку и состояли в ландшафтном комитете квартала, — но предположить, что Джуди замешана в заговоре, было все равно что заявить, будто Кэти Ли Гиффорд совершила кражу в магазине.

— Я не знаю, кто способен на такую подлость.

Лейси вздохнула.

— Ну что же, кем бы ни были виновники, похоже, каша заваривается нешуточная. Ты готова к сражению, детка?

— А разве у меня есть выбор?

— Вопрос снимается. — Голос в трубке умолк, словно адвокат обдумывала и взвешивала решения. — Итак, что будем делать дальше? Сейчас узнаешь. Слушай внимательно, потому что с такой просьбой к тебе еще никто не обращался, и выполнить ее будет безумно трудно.

Ноэль напряглась.

— Я слушаю.

— Поклянись, что будешь держаться подальше от дочери, насколько это возможно в городке Бернс-Лейк с населением в восемнадцать тысяч человек, — продолжала Лейси. — Меньше всего нам нужно, чтобы у твоего мужа появились новые доказательства против тебя.

Ноэль ответила не сразу — она не могла шевельнуть языком. Слова Лейси казались ей костью, застрявшей в горле.

Каким образом она сумеет прожить хотя бы несколько часов, не говоря уже о днях или неделях, не видясь с родной дочерью? Роберт даже не подпускает Эмму к телефону! Со вчерашнего дня Ноэль раз двадцать замечала, что ее руки сами тянутся к ключам от машины. Однажды она уже отперла дверцу машины, но вдруг одумалась. Чтобы вернуться в дом, ей понадобились все физические и душевные силы.

— Завтра в это же время я уже буду знать дату заседания, — деловито продолжала Лейси. — Тогда мы и поговорим о свиданиях.

У Ноэль защемило в груди.

— О свиданиях? Они мне не нужны. Место Эммы здесь, со мной. Я ее мать!

— Знаю. Поверь, я делаю все возможное, чтобы вернуть тебе дочь, — произнесла Лейси мрачным тоном врача, сообщающего пациентке, что ей осталось жить всего полгода. Помедлив, она мягко добавила: — Но ты должна помочь мне, дорогая. Я могу твердо надеяться, что ты не сделаешь глупость?

Поколебавшись, Ноэль выдохнула:

— Да.

— Вот и хорошо. Я позвоню тебе, как только узнаю дату. — И Лейси повесила трубку.

Несколько минут Ноэль сидела неподвижно, вслушиваясь в длинный гудок в трубке. Наконец она поднялась. Она так дрожала, что сумела уложить трубку на рычаг лишь с третьей попытки. «Это не сон, — думала она. — Случилось самое страшное». Значит, будет мало просто предстать перед судьей и все объяснить. Предстоит долгая и кровопролитная битва.

К следующему полудню, так и не дождавшись известий, она поняла, что ее тревога быстро сменяется отчаянием. С воскресенья она спала урывками, часто просыпалась с колотящимся сердцем и тупой болью в глазах. Голод давно перестал мучить ее. Стоило Ноэль заставить себя перекусить, у нее начиналась тошнота. Мало того, впервые за несколько лет у нее возникло желание приглушить боль спиртным.

А потом тот же вкрадчивый внутренний голос, который шептал, что стаканчик бренди — всего один, как лекарство — ей ох как не повредит, начал спрашивать: что плохого, если она съездит домой? Официально они с Робертом еще не разведены. У него в доме в шкафах по-прежнему висят ее вещи, ключи от входной двери у нее в кармане. Если Роберт дома, устраивать скандал она не станет. Просто спокойно попросит разрешения увидеть Эмму.

«Ну разумеется! Почему бы тебе заодно не попросить луну на блюдечке?»