Снова с тобой

Но к счастью, она ошиблась: Хэнк смотрел на нее с неподдельным интересом, даже с оттенком восхищения. Приободрившись, она призналась:

— За дверью стоял мой муж. Мы с ним разводимся.

— Насколько я понимаю, отнюдь не мирно.

— Вы имеете в виду вот это? — Она подняла поврежденную ногу. — От мужа мне ничего не нужно. Дело обстоит совсем иначе. — Она прерывисто вздохнула. — Это долгая история.

— Развод — серьезное испытание. Кажется, у вас есть дочь? Простите… я понимаю, каково вам сейчас. — Хэнк сочувственно нахмурился, осторожно стаскивая с ее ноги сандалию. — Как она отнеслась к вашему решению?

Ноэль медлила, не зная, стоит ли быть откровенной с ним.

— Пока еще рано судить. Ей всего пять лет.

— За время резидентуры [3]я повидал немало детей такого возраста. — Он говорил мягко, явно понимая, как Ноэль нуждается в утешении. — Меня всегда поражала их выносливость.

Воспользовавшись случаем, Ноэль спросила:

— Где вы проходили резидентуру?

— В Колумбийской пресвитерианской больнице. Ноэль изумилась: такая престижная клиника! Не задумываясь, она выпалила:

— Простите за любопытство, но как вы в конце концов очутились в Бернс-Лейк?

Она тут же пожалела о сказанном. Вопрос прозвучал грубо, и, кроме того, судьба врача ее не касалась.

Кажется, Хэнк ничуть не обиделся. Он улыбнулся, словно человек, привыкший к подобным вопросам. Вблизи Ноэль разглядела, что глаза у него не карие, а ореховые, точнее — цвета крепкого чая. В свете мощной флюоресцентной лампы его густые ресницы отбрасывали легкую тень на слегка присыпанные веснушками скулы. Должно быть, он часто бывал на свежем воздухе, и Ноэль вдруг задумалась, как предпочитает проводить свободное время семейный врач, которому некогда даже подстричься. Ловит рыбу? Нет, он не похож на любителя рыбалки. Скорее занимается бегом.

«Да, он в отличной спортивной форме». Мысли Ноэль приняли неожиданное направление, и она покраснела.

— Лучший способ ответить — спросить, как я вообще очутился на Парк-авеню. — Хэнк невесело засмеялся. — Я провел там девять неплохих лет, но чувствовал себя не в своей тарелке. Я вырос в маленьком городке в Канзасе, который всеми силами стремился покинуть. И вот теперь я вернулся к тому, с чего начал. Обычная история, правда?

— Со мной случилось то же самое, — призналась Ноэль. — Я родилась и выросла здесь, в Бернс-Лейк, а когда мне исполнилось десять, переехала вместе с мамой в Нью-Йорк. Не поймите меня превратно: я рада, что мне довелось пожить в большом городе. Но все-таки я не могла дождаться дня, когда вернусь сюда. — Ноэль с удивлением заметила, что улыбается. — А у вас есть дети?

Он покачал головой.

— Моя жена не хотела иметь детей.

Известие о том, что Хэнк был женат, почему-то разочаровало Ноэль.

— Материнство привлекает далеко не всех, — неловко отозвалась она.

— Мы собирались иметь детей, но после нескольких лет супружеской жизни моя жена передумала. Поэтому мы и развелись. — На этот раз его лицо осталось грустным. — Кэтрин — профессор Нью-Йоркского университета, специалист по социальным женским проблемам. Незачем говорить, что она живо интересуется политикой. В какой-то момент она твердо уверовала, что дети — не что иное, как средство порабощения женщин мужчинами.

— Ужасная точка зрения. — Так, значит, он разведен… От этой мысли Ноэль стало легче.

— И я так считаю. — Хэнк поднялся, прошел к столу и начал рыться в ящике. — Вскоре с ногой все будет в порядке, — продолжал он. — Я просто перевяжу ее эластичным бинтом. Дома приложите к опухоли лед, и к завтрашнему утру она спадет. А если нет, снова приезжайте ко мне. И еще… — Он помедлил, поблескивая глазами. — Пока постарайтесь больше не пинать двери.

Ноэль с трудом подавила желание излить ему душу. Ей было больно думать, что для Хэнка она не более чем очередная пациентка, плачущая ему в жилетку. С принужденной улыбкой она пообещала:

— Постараюсь.

После того как щиколотка была туго перевязана, она соскользнула со стола, стараясь не ступать на пострадавшую ногу. Она уже похромала к двери, когда Хэнк сунулся в шкаф и вытащил оттуда крепкую деревянную трость, которую и вручил ей, задорно подмигнув.

— Эта штука вам пригодится. Патентованное средство для укрощения бывших мужей!

* * *

К тому времени как они подъехали к дому, пульсирующая боль в ступне Ноэль постепенно утихла. Она так и не поняла, что было причиной — перевязка или сочувствие Хэнка. Мысленно Ноэль вновь и вновь повторяла их разговор. Что это — попытка врача быть любезным и отвлечь ее от боли или неподдельный интерес к ней? Ноэль не помешал бы новый друг. Особенно теперь. Но если он захочет большего, придется сказать ему, что ни за что на свете она…

Ноэль повернула на Ларкспер-лейн, и все мысли о Хэнке Рейнолдсе улетучились из ее головы при виде темно-синего «лексуса» матери на дорожке возле дома.

Мэри, одетая в облегающие джинсы и простую белую блузку, вытаскивала из багажника машины большую картонную коробку. Услышав шум подъехавшей машины, Мэри выпрямилась и обернулась.

Ноэль бросилась к ней и поморщилась, неосторожно наступив на перевязанную ногу.