Снулль вампира Реджинальда

Его качало, словно пьяного. Мертвые не потеют, но сейчас пот градом тек по лицу вампира. На бледных скулах вспыхнули красные, как у чахоточного, пятна. Синяя жилка билась на виске, грозя прорвать кожу.

– Столько лет... какая-то жалкая медуза!.. летучий мухомор!..

Вампир начал сужать круги.

– Добро пожаловать, мучитель!.. теперь я знаю: знаю!..

Тихонько, по спирали, он подбирался к снуллю.

– Больше не запугаешь, нет...

Фон Тирле все еще отчаянно боялся. Ужас сковывал движения. Члены холодели, будто из упыря высосали краденую, чужую кровь, согревавшую неживое тело. Но сердце колотилось, толкая на безумство: вперед! вперед!..

– Вы не намериться кусать меня, сударик?! – обеспокоенно поинтересовался ловец снуллей.

– Он не укусит, – заверил морфинита охотник на демонов.

– Вы точно говорить?

– Да. Пусть только рот разинет! Испепелю на месте.

– Я надеять на вы, – с достоинством ответил старик.

В этот миг вампир пересек незримую черту, за которой ждал настоящий кошмар.

* * *

– Йи-и-и!

Снулль в «клетке» вдруг начал расти, распухая, как тесто на дрожжах. Разинув клюв, спрутомедуза издала визг – жуткий и пронзительный. У всех заложило уши. Под давлением чудовищного звука даже туман опал липкими комьями, стремясь вжаться в спасительную землю.

В глубинах могил возникло эхо.

Надрывное, стонущее, оно толкалось в подошвы.

Венатор с трудом удержался на ногах. Разбудил снулль кого-то в потаенных недрах кладбища, сотряс землю или просто ввел людей в обман подлой иллюзией – этого Фортунат не знал. Он знал другое: происходящее напоминало сон. Только во сне хочешь бежать и не можешь.

Плетенка затрещала. Три щупальца твари прорвались наружу. Тирулега вскрикнул от боли. Выронив распадающуюся экзипулу, старик схватился за руку, обожженную зловредным снуллем.

– Тахтомыз! – выругался он. – Хуртыг н'ё! Пактук гырх!

Визг рухнул вниз на целую октаву, если не на две. Он перешел в нутряной вой, превратив желудки слушателей в комки льда – и схлынул. Фон Тирле прирос к месту, не в силах пошевелиться. Более всего вампир походил на могильный памятник, у которого украли постамент. Старик же, напротив, пятился к склепу. Чувствовалось, что лучше всего Тирулега чувствует себя возле какой-нибудь стены.

А еще лучше – подальше отсюда.

На дне тумана, куда камнем ухнула плетенка со снуллем, что-то происходило. Кипело, рождалось, гневалось. Миг, другой – разрывая в клочья пряди, льнущие к земле, в воздух взметнулся венец багровых щупальцев. Они бешено хлестали направо и налево. А следом над погостом, затаившим дыхание, всплыл разъяренный снулль вампира Реджинальда.

Он был огромен.

Высотой в два человеческих роста.

А то и больше, если считать длину щупальцев.

Последние гадко извивались, являя миру ряды бледных стеклистых присосок величиной с медаль «За взятие Дангопеи». Четверка желтых глаз перестала моргать. Желтки, разрезанные посередине вертикальным зрачком-зародышем, похожим на бритву, в упор уставились на фон Тирле. Клещами палача раскрылся роговой клюв, способный перекусить надвое человеческую руку.

– Фарт! Он его убьет!

Кто кого убьет, пояснять не требовалось. Над вампиром, парализованным от ужаса, навис его раздувшийся от злобы кошмар. Все происходило наяву. Никто не сомневался, что это не сон – и все ясно понимали, что случится дальше.

Спрут цвета запекшейся крови, в белесых лишаях, сжимал вампира в объятиях мерзких щупальцев – и не торопясь пожирал. Отрывал, отщипывал, растворял, всасывал...

Раньше, убивая, снулль делал вампира сильнее.

А теперь?

– Дзум-террах непентес! Гигандо суммус'ари акх'арр!

Правая рука венатора застыла в воздухе, так и не выйдя в «зенит воплощения». Заклятие «мраморного веера», которое он уже почти сотворил для сокрушительного удара по монстру, опасно зависло на грани срыва. Реализация двух заклинаний в унисон – штука гибельная в первую очередь для чародеев, если они не сговорились заранее. Рикошет, конфликт маноприложения... А фразу-инвокацию «дзум-террах» – грозную, гортанную, с идеально расставленными «наголосами» – произнес не он.

Потрясен до глубины души, Фортунат смотрел на друга детства.

Сейчас доцент Кручек меньше всего походил на возвышенного теоретика, кабинетного ученого, каким его привыкли считать. Приват-демонолог стоял, будто матрос во время жестокой качки, плотно упершись в землю крепкими ногами. Жесткий прищур вызывал в памяти образ стрелка из арбалета. Мгновением позже Кручек совершил изощренный, заковыристый пасс. Жест наверняка был бы оценен по достоинству хоть мэтром Высокой Науки, хоть мастером рукопашного боя с острова Гаджамад.

Собственно, еще один маг высшей квалификации на кладбище имелся.

Венатор оценил.

Но затруднился определить типологию чар.

Земля дрогнула под ногами. Цвях с трудом удержал равновесие. Ловец же снуллей распластался по стене склепа и словно прилип к граниту. Казалось, никакая сила не смогла бы оторвать его от каменной поверхности. Землетрясение, конец света, совместное явление Вечного Странника и Нижней Мамы в сонме и сонмище всей их свиты – тщетно.

Приват-демонолог остался стоять, как вкопанный.