Сны о республике

Падме и я остановились на самом краю площадки, там, где обрывалось ограждение, и смотрели, как широченная лента грузового траволатора уносит Анакина с Осокой через стометровую пропасть дока к тёмному проёму большого переходника разрушителя. Девушка стояла боком и, хотя с такого расстояния нельзя разобрать направление взгляда, я почему-то был уверен, что она то и дело смотрит в нашу сторону, лишь из вежливости делая вид, что слушает своего Учителя. Возле самых стыковочных механизмов Скайуокер обернулся, поднял руку в прощальном жесте. Падме в ответ помахала обеими руками, за себя и за меня. Опустевшая лента транспортёра повернулась, складываясь вдоль балкона дока, массивные створки люка медленно сомкнулись. И тут же беззвучно вздрогнуло всё вокруг, это включились корабельные репульсоры. Командир разрушителя явно не собирался ждать, пока генерал Скайуокер поднимется на мостик, и отдал приказ взлетать.

— Может быть, зайдём куда-нибудь и выпьем каф? — предложил я, провожая глазами величаво уплывающую высь махину корабля.

— Не сейчас, — покачала головой Падме. — Мне нужно в Сенат.

— Тогда и я с тобой.

— И что ты там будешь делать, позволь спросить?

— Сначала, всё-таки, выпью с тобой каф, — ответил я. — Текла его прекрасно варит. Затем, скажем, напишу что-нибудь для курсовой работы. А, главное, прослежу, чтобы кое-кто не слишком засиживался.

— Хорошо, хорошо, — улыбнулась она.

Нечаянная передышка заканчивалась. Завтра у Падме опять заседания, комитеты и подкомиссии, встречи и разбор обращений. У меня – лекции, лабораторные, а на той неделе завкафедрой устраивает внеочередной коллоквиум, тоже придётся попыхтеть. Ну, и ладно. Чем больше дел, тем меньше времени скучать.

Этюд второй. Подстава

Быть в Галактическом Сенате Сенатором – занятие довольно нервное. Одни, их большинство, хоть и делают вид, что наслаждаются жизнью, на самом деле в глубине души постоянно боятся, что их поймают за руку, или что там у кого есть, и отправят на родину, лишив самого необходимого: комлинка с правительственной "вертушкой", лимузина орбитального класса и штата прислуги. На законотворческую деятельность, ради которой, в теории, они и посланы на Корусант, им на практике плевать с высокого облакореза, кроме, конечно, случаев, когда она сулит личную выгоду самому голосующему. Другие – ну, то самое исключение, что всегда только подтверждает правило – на самом деле переживают по поводу законопроектов, жалоб избирателей и тому подобных документов. Один такой пример у меня перед глазами последние три с половиной года. Я даже научился определять, насколько нервным был сегодняшний день у сенатора Падме Наберри Амидалы по верному признаку – обращению с ни в чём не повинной сумочкой по возвращении с работы. Положит аккуратно на столик – ура, денёк выдался отличный. Бросит на диван – "в рабочем порядке". Закинет на дальнее кресло – уже хуже. А может и об ковёр шмякнуть, после чего обычно следуют слёзы. Другой мой знакомый сенатор, Рийо Чучи, тоже нередко бывала в расстроенных чувствах по поводу работы. В последние два месяца, когда она уже не стеснялась заходить к нам в гости, я часто слышал их разговоры с Падме на эти темы. И тихо восхищался, как Рийо всё это выдерживает. Магистр Кеноби однажды говорил при мне, что, выдвигая Сенатора от Панторы, тогдашний правитель планеты Председатель Чи Чо специально выбрал тихую девочку с огромными глазами, рассчитывая получить в высоком кресле красивую марионетку и вертеть ей, как вздумается. А девочка оказалась из стресскрита

с кортозисной арматурой внутри… Управлять ей из-за кулис пытались и после, и тоже не получалось. Рийо лавировала, уступала в мелочах, без этого тоже нет политики, а в принципиальных вопросах стояла насмерть.

Сегодня, рассказывая Падме о визите бизнесменов с родной планеты, она была больше расстроена тем, что ей опять хотели навязать какое-то решение, а тем, насколько бесхитростно это происходило.

— Такое впечатление, что они держат меня за дурочку, — вздыхала она. — Будто я не вижу, кому в итоге на руку их новшества.

— Всё оттого, что мы с тобой выглядим несолидно, — улыбнулась Падме.

— Скажете тоже. Может быть, я и да, а Вы… э-э, ты… — Рийо никак не могла переучиться использовать в неформальной обстановке более простое обращение, как просила её Падме, и то и дело путалась.

— Со мной точно такая же история, — сказала Падме. — То и дело кто-нибудь пытается обвести меня вокруг пальца. Вот к Мон Мотме с подобными предложениями никто не подкатывается, издалека видно, что разжуёт и выплюнет.

— Алекс, почему все считают, что миловидная женщина обязательно глупа? — спросила Рийо у меня.

— По-моему, это проблема философского плана, — осторожно ответил я. — А философия – не мой конёк.

— Не увиливай!

— Я, честно, не знаю. Мне не кажется, что красивых и неглупых женщин намного меньше, чем дур. С другой стороны, может, это мне попадаются умные, так сказать, круг общения. А была бы у меня сестра модной тусовщицей, я бы таких же только и видел.