Сны Сципиона

Я любил рассказывать эту историю за бокалом вина. Если во время обеда или после, во время возлияний, кто-нибудь просит меня поведать о прежнем, обычно я вспоминаю не битву при Заме или сражение при Илипе (кому охота за поглощением паштета выслушивать подробности диспозиции перед битвой), а в подробностях описываю, как мне удалось увести из-под носа Ганнибала Локры. Это тем более приятно, что победа не стоила крови и походила скорее на некую забаву, состязание в хитрости, розыгрыш с переодеваниями, почти невероятный, как и многие истории той поры.

Однако если начало локрийской истории я повторял время от времени на пирушках, то ее продолжение старался по возможности опустить. Именно из-за этого города я едва не лишился своего назначения на Сицилии и возможности одолеть Ганнибала. Была тут и моя вина — зачем оправдываться перед собою в последнем рассказе.

Поскольку история возвращения города под власть Рима хорошо известна, я опускаю ее и перехожу к той части рассказа, что не красит ни меня, ни моих солдат. Итак, когда Локры вернулись под руку Рима, я оставил в городе своего легата Квинта Племиния с тем самым отрядом, с которым он брал городок, и ему в придачу двоих военных трибунов, им была придана другая часть войска. Племиний, как я уже писал, проявлял необыкновенную храбрость, когда надо было идти на штурм, первым взбирался на осадную лестницу и один в схватке стоил дюжину. Но в покоренном городе он вел себя как дикий зверь, о чем мне было известно, и было ошибкой поручать ему гарнизон, как ставить стеречь отару овец матерого волка. Но я отмахнулся от здравых рассуждений, подумав прежде всего об интересах моего легата: Племиний — отличный воин, ему надо немного отдохнуть от ратных трудов. Я был заворожен геркулесовой силой этого человека, его звериной смелостью, его счастливой звездой — сколько раз доводилось ему первым кидаться в битву, впереди всех карабкаться на вышину во время осады, и всегда он оказывался удачливым в своих дерзких предприятиях.

О том, во что обойдется этот отдых несчастному городу, я не стал задумываться. И Племиний отдохнул, так отдохнул, что эхо локрийского веселья аукнулось в римском сенате.

История эта звучала особенно дурно еще и потому, что локрийцы способствовали возвращению своего города под власть Рима и встретили нас с радостью, надеясь на справедливость и милосердие. Ну а что они получили, расскажу ниже. К моей беде и беде горожан, военные трибуны Сергий и Матиен, которых я оставил вместе с легатом в Локрах, были полной противоположностью Племинию. Война с Ганнибалом требовала от нас постоянного напряжения. В армию шли все, кому едва исполнялось шестнадцать, и зачастую под знамена ставили когорты безусых необученных мальчишек. Обоим моим военным трибунам не было еще и двадцати. Мальчишки, мечтающие о добыче и женщинах, они ничем не прославились на полях сражений, но, поступив в войско, рассчитывали на скорую карьеру. В военных трудах они были ленивы, в подготовке флота — бесполезны, Сергий к тому же пользовался высоким положением своей семьи и даже пробовал мне указывать там, где я его совсем не просил. Потому я оставил этих двоих в Локрах, чтобы они не путались у меня под ногами.

Поскольку я удалился назад на Сицилию, чтобы готовиться к африканской экспедиции, Племиний с его отрядом и военные трибуны со своими людьми остались в Локрах полновластными хозяевами. Город этот хоть и не велик, но красив и богат, так что основным занятием гарнизона было рысканье по улицам и по домам в поисках добычи. Едва солнце садилось, как жители прятались в домах, запирали двери и дрожали без сна, прислушиваясь к каждому шороху снаружи. Запоры не помогали: солдаты вламывались в жилища, хватали все, что им нравилось, — серебряные и бронзовые кубки, ткани, деньги, поросят, кур, то есть все, что попадалось под руку. На базаре люди боялись показываться даже с жалкими медяками и старались менять вещи — одежду на продукты, вино — на рыбу, припрятав монеты до лучших времен. Однако даже у бедняка есть что отнять: солдаты хватали любую женщину, что им нравилась, и тащили к себе для утех, да что там женщин — они похищали малых детей, девочек и мальчишек, а когда жители отправлялись жаловаться Племинию на притеснения, тот выгонял несчастных пинками. Римские солдаты в довершении всего ограбили святилище Прозерпины. Локрийцы потом рассказывали, что именно оскорбленная богиня в отместку стравила римлян друг с другом так, что дело дошло до смертоубийства.

Всего этого я в то время не знал, подробности стали известны позже из разбирательства дела Племиния.

Вернее, я просто не захотел знать и разобраться, ведь отдельные слухи доходили до моих ушей.