Сны в Улье (СИ)

Белый мерседес выехал из колонны машин и по краю дороги подъехал ко мне. С водительского сиденья вылезла золотоволосая сука и отошла. Задняя дверь открылась, приглашая. Я кивнул двоим парням рядом, и они дошли со мной до машины.  Я медлю. Если просунуть туда руку и спустить курок, может, она даже не успеет ничего сделать. Ее мозги на боковом стекле машины, и я свободен. Я опускаю автомат на уровень двери, и никто мне не противоречит. Юдит уверена, что сможет меня остановить, ее люди тоже не сомневаются в ней. А может, трусят или не любят ее. У нас-то каждый за Эйвара жизнь отдал бы. Кому она нужна, если у нас не будет нашего светлого мудрого лидера? Только он будет всегда, пока солнце будет вставать и садиться за горизонт каждый день. Я нагибаюсь сам. Сидит, прямая, как спичка, на меня не смотрит, руки сложила на коленях. Солнце играет на ее коже, оставляя частично в тени. Так от рождения мы наделены страстями.

- Опусти оружие, Кнуд. Это выглядит глупо. Я выросла в то время, когда еще не было повсеместного применения огнестрельного оружия, поэтому тот образ, который ты собираешься создать, эффективен только для людей родившихся позже пятнадцатого века. Садись.

Холодный голос высокомерной зануды. О, я слышал его не таким. Интересно, всем ли, кто побывал у нее под юбкой, доводилось слышать страсть в ее голосе? Уверен, что нет. Я залез и захлопнул дверь, но оружия не опустил.  От ее запаха сразу сносит крышу. Она не пахнет, как прочие женщины приторными цветочными ароматами, убивающими зачатки индивидуальности в них. Я чувствовал ее тело с легким смоляным привкусом. Я придвинулся к ней и почти коснулся губами ее плеча.  Юдит, наконец, повернулась, я увидел ее глубокие карие глаза, и как вздымалась при вдохе ее грудь. Она берет меня за подбородок, совсем по-хозяйски и грубо, и совершенно по-женски страстно вцепляется другой рукой мне в спину. Навалилась на меня всем своим легким телом, я пытаюсь ее затащить сверху себя, но встречаю сопротивление. Мы припадаем губами друг к другу, целуемся голодно и больно. Мне хреново, я хочу разложить ее прямо здесь, наплевать на мои обязанности перед Строем. Я водил руками по ее обнаженной спине. Наткнулся на ткань ее платья, злит до одури, и я пытаюсь сорвать его с нее, но Юдит резко прекращает поцелуй. Дрянь, определись со своими желаниями. К черту, страсть подчиняет волю, а моя воля уже подчинена Эйвару.

- Я рассчитывала, что если я поцелую тебя, это сбавит сексуальное напряжение между нами, и мы сможем вести разговор продуктивнее, не отвлекаясь на наше влечение друг к другу. Я ошиблась. Она снова отвернулась от меня и расправила платье. Вся ее страсть куда-то делась в миг. Врезать бы ей, любой другой бы точно врезал.

- Ошиблась?! Да ты просто озабоченная!

- Не думаю, что в это ситуации ты имеешь право строить из себя жертву, я чувствовала, что ты желаешь меня не меньше. Хотя вероятно ты сказал это из-за своего сексизма, позволяющего тебе думать, что женщина, желающая секса, испорченная. Мы бы могли с тобой поговорить об этимологии этого стереотипа мужского мышления, но я предлагаю перейти к нашему первоначальному разговору. Как я понимаю, Эйвар не стал рисковать своей жизнью и не появится на поле сражения?

- А это для тебя останется сюрпризом.

- Приму это за положительный ответ. Значит, придется вести разговор с тобой, что более затруднительно. Но я надеюсь, ты сможешь связаться с Эйваром, чтобы проконсультироваться с ним в случае, если ты не способен будешь принять мои предложения.

Не могла перестать выделываться. Что она пыталась скрыть за своими сложными предложениями? Оделась в вуаль высокомерия, прикрыв свое настоящее лицо, чтобы никто не мог заглянуть в него. Может, и сама забыла, как оно выглядит, а может никогда и не знала.

- Ну! Говори!

- Изначально союз Сладострастия и Анойи казался продуктивным. При правильной стратегии мы могли бы покончить с тиранией Небесного Строя. Не перебивай меня, ты и сам знаешь, что Эйвар устроил тоталитарный режим в Строе, всевозможными способами притеснял совершенно независимую от него организацию Сладострастие, а Анойю объявил вне закона.  Недавно я выяснила, что основатели Анойи решили развязать войну совсем не для того, чтобы отстоять свое право на существование. Они собираются вознести на землю своих богов, и масштабная война является частью их ритуала. Для них не имеет значения, кто выиграет, кто проиграет, потому что исхода никто не узнает, когда их боги вознесутся. Я читала много литературы, в которой были описания их богов. Не вся она, конечно, правдивая, среди нее много фольклора, который не распознаешь без базового знания, тем не менее, по общей сложившейся картине, я могу сказать наверняка: их боги разрушат все, до чего смогут добраться.  Сладострастие не будет участвовать в этом военном конфликте. Угроза того, что у Дациана и Адель получится завершить ритуал, слишком велика. Я надеюсь, что Строй тоже будет благоразумным и остановит войну. Наш конфликт сейчас отодвигается на второй план, когда перед нами всеми серьезная угроза.