Сны ветра

Она должна была появиться дома еще два часа назад. Поймав такси, девушка довольно быстро добирается до пригорода – прямо к калитке уютного двухэтажного особняка. Переступив порог дома, Вероника радостно улыбается, заметив, что отец еще не появлялся, а значит, никаких скандалов связанных с ее поздним приходом не ожидается. Александр Мейер обычно потакает любым капризам дочери, но взамен требует от нее полного подчинения. Ее, разумеется, такие условия не устраивают. Их отношения сложно назвать родственными, больше похоже, что чужих людей без актерского таланта некто заставил играть роли отца и дочери в любительском театре.

Прислушавшись, Вероника различает звук радио из комнаты горничной. Все-таки она везучий человек: горничная не видела, как она пришла, следовательно, не сможет с полной уверенностью утверждать, что она задержалась. Девушка осторожно поднимается в свою комнату, переодевается в скромное платьице и, расслабившись на софе, погружается в чтение. Интуиция подсказывает, что ее покой будет нарушен очень скоро. И, действительно, вскоре раздается стук в дверь.

Вероника поднимается и, немного растрепав волосы, открывает. На пороге стоит ее отец, на удивление, в хорошем расположении духа.

– Птичка моя, чем ты занимаешься? – обняв ее в знак приветствия, интересуется он.

– Читаю.

– Приведи себя в порядок, и я жду тебя внизу! И оденься посимпатичней.

– Зачем? Ты собираешься меня продать?

– Что за глупая мысль?! У нас гости, дорогая. Мой хороший друг желает с тобой познакомиться.

Вздохнув, Вероника выполняет просьбу отца. Их гостем оказывается ухоженный мужчина лет тридцати. Он много и громко говорит о себе, о том что скоро уедет во Францию, зачем-то вернется через неделю, много разглагольствует о политике, об обстановке в мире и о прочей чепухе. Не выдержав, девушка поднимается, чтобы уйти.

– Вера?! – одергивает ее Александр.

– Вероника, я чем-то вас обидел? – удивляется гость.

– Нет, господин Шнайдер, ничем, кроме того, что вы сейчас бесцеремонно украли мое время.

– Она иногда неудачно шутит, – поясняет Мейер.

– Неужели вам неинтересно, что я рассказываю?

– Если я захочу послушать нашу интерпретацию мировых событий, я включу радио.

– Надеюсь, наша следующая встреча пройдет в более приятной атмосфере, – расстроено выдыхает гость.

– Я не собираюсь во Францию в ближайшие пятьдесят лет.

– Вера, в следующий понедельник я уеду на две недели в командировку, а во вторник господин Шнайдер приедет, и вы вместе отправитесь в Париж. Когда я закончу дела, мы встретимся там, – объясняет ей отец.

Такой план приводит Веронику в ярость. Она убегает в свою комнату, запирает дверь и, упав на кровать, утыкается лицом в подушку. Слезы душат ее, от злости и обиды, девушка, что есть силы, зажимает зубами край одеяла. Этот аморальный тип, которого судьба назначила ее отцом, желает подарить ее во временное пользование другому еще более аморальному типу! Как тут не реветь?

Не проходит и четверти часа, как в дверь ее комнаты снова стучат, но Вероника не открывает.

– Он ушел, – слышится голос Александра. Девушка же продолжает молчать. – Вера, ты ему нравишься, у него блестящие перспективы, он очень далеко пойдет, и он хочет на тебе жениться.

– На мне полгорода хочет жениться, у трети из них возможны блестящие перспективы, и что с того?! А ты работорговец! – Отзывается она.

– Прости, я желаю тебе счастья. Поверь, эта поездка тебя ни к чему не обязывает, он все время будет проводить в посольстве, а ты гуляй по городу, по музеям, я уже забронировал тебе номер. Я уверен, что тебе стоит обратить на него внимание. Наставник несколько раз говорил мне, что если мы хотим и дальше жить в мире и согласии, тебе необходимо поехать со Шнайдером, – умоляюще произносит он.

– Рабы не имеют права возражать.

– Покорность, моя птичка, это не рабство, а благодетель.

– Оставь меня. Я уже согласилась.

Александр уходит с отвратительным чувством вины. Это чувство терзает его всю жизнь, но, с появлением Вероники, оно перестало быть абстрактным, а оформилось в чувство вины перед ней. Большинство психоаналитиков назвали бы это надуманным комплексом, поэтому к психоаналитикам Алекс Мейер не обращался. Когда-то в качестве ответа на его душевные терзания ему приснился сон о событии далекого прошлого, которое положило начало долгой и непримиримой вражды между ними.