Со дна и до самого края

— Договоримся вот о чём, — серьёзно продолжила она, — вы не перебиваете меня, отвечаете на вопросы, в общем, делаете всё, о чём попрошу, а я, в свою очередь, обещаю внимательно выслушать.

— Простите, но мне нечего рассказать. Поэтому, боюсь, вам не придётся слушать меня и, следовательно, тратить своё время.

— Так уж и не о чем? — пристально взглянула она, широко открыв глаза, которые без очков казались просто огромными.

— Верно, — одобрительно кивнул он, поднявшись с кресла и направившись к двери.

— Я вас не отпускала, — грозный голос за спиной остановил его. — Присядьте.

Саша повернулся к врачу лицом, не спеша возвращаться обратно.

— Что я здесь делаю? Вы считаете меня больным?

— Вы не больной, — решительно ответила женщина. — Вам просто нужна помощь.

— Кто так решил? — повысил голос Саша и подошёл ближе, принимая оборонительную позу, обхватив руками локти. — Вы?

— Не я. Мне лишь приходиться констатировать факты и поверьте, их у меня предостаточно.

Помимо разговора с пациентом, которому явно не доставляло это удовольствия, Наталья Борисовна записывала свои наблюдения, ненадолго отвлекаясь ради того, чтобы увидеть изменения в поведении Саши, недоумение которого перерастало в агрессию, но повода для беспокойства пока не возникало.

— Тогда кто?

— Я не могу этого сказать, но одно должны знать. Вам желают добра, поэтому необходимо отплатить им той же монетой.

Саша немного успокоился, но не из-за того, что принял слова врача к сведению. Голова заполнилась раздумьями, которые до этого момента к нему не приходили. Люди, засунувшие его сюда, могли быть кем угодно. Окружение Саши в последние несколько лет сильно возросло, и выбрать того, кто мог приложить к этому руку было сложной задачей. Но одно ему известно точно. Вскоре, близкие друзья придут и заберут отсюда, потому как они стали ему настоящей семьёй, о которой раньше и мечтать не приходилось. Просто, возможно, им нужно немного времени, чтобы всё уладить.

— Не думаю, что тому, кто это сделал, есть дело до моего самочувствия, — включился в разговор он, неспешно присев обратно в удобное кресло.

— Вижу, вы всё — таки приняли правильное решение, — оценила Наталья Борисовна, отложив ручку в сторону.

— Нужно же чем-то заниматься весь следующий час, — объяснил он своё спокойствие, мысленно думая лишь о скорейшем возвращении к друзьям, которым он, безусловно, может понадобиться, а так называемое лечение нисколько не интересовало, так как оно ему не требовалось. — Вы ведь от меня не отстанете?

— Вы правы. Это моя работа и я привыкла делать её, но вопрос не совсем корректен. Я не пристаю к вам, — поправила она пациента. — Я указываю вам правильный путь и, пока вы снова не начали со мной спорить, приступим к делу. Уже и так много времени прошло.

— Хорошо, — согласился он, смиренно ожидая инструкций.

Психотерапевт удобно устроилась у себя на белом кожаном стуле с высокой спинкой почти до самой головы и, положив на колени широкий блокнот, в правую руку взяла ручку и вновь посмотрела на Сашу.

— Начните с самого начала, — сказала она, но, по — видимому, пациент не сразу понял, что именно должен рассказать. — Начните с того момента, когда, по вашим словам, жизнь начала меняться, — чётче сформулировала желание она.

Вопрос был более чем понятен, и Саша хорошо знал, что должен рассказать, потому что новый период, как это ни прискорбно, начался с трагических событий для человека, о существовании которого он и не догадывался. Но встреча с ним стала определяющей в дальнейшем, чего ранее не происходило.

Облокотившись на мягкую спинку кресла и положив ногу на ногу, Саша вспомнил всё, что не мог позволить себе забыть, ведь впервые, он зажил настоящей жизнью, когда оказался в центре события, исход которого сделал из него совершенно другого человека…

Санкт — Петербург. Несколькими годами ранее…

Заканчивалась последняя пара по психологии. Последние двадцать минут шли чересчур утомительно. Хотелось завыть от желания скорее покинуть душную аудиторию и выйти на свежий воздух. Из-за простывшего преподавателя форточки закрыли ещё в первые пять минут, от чего состояние большинства студентов оставляло желать лучшего. Вот и приходилось терпеть, слушая унылую лекцию, под диктовку конспектируя термины после невнятного и непонятного объяснения. Всё походило на пустое переписывание учебника, но для скорейшего завершения лекции, приходилось что-то делать, показывая бурную учебную деятельность, по совместительству перешёптываясь с полусонными друзьями, время от времени открывавшими глаза, когда аудитория резко поднимала гул.