Со святой верой в Победу (сборник)

Советский человек, воин армии, черпал силы в социалистическом строе, в котором он жил, этот строй был самым справедливым. Благодаря советскому строю, единой социалистической экономике руководство страны, коммунистическая партия сумели мобилизовать все силы страны на разгром врага. Как нельзя ладонью закрыть солнце, так никому не удастся умалить роль советского народа в его великой Победе.

Вадим Николаевич Фоминых,

кандидат экономических наук, профессор Уральского государственного университета, гвардии сержант, участник Великой Отечественной войны

Была война...

Мясной Бор

Многим уральцам это местечко известно благодаря поисковым экспедициям наших детей. В летние каникулы они предпочли беспечному отдыху не по-детски тяжелые раскопки в далекой Новгородчине. Их усилиями преданы земле сотни останков солдат Великой Отечественной. Готов расцеловать каждого мальчонку и каждую девчонку за этот благородный патриотический поступок.

Мясной Бор... В глазах и сейчас стоит заснеженное поле с заброшенным паровозиком в стороне. Здесь-то и началась моя фронтовая жизнь. Необстрелянными мальцами только что сформированного 28-го минометного полка "катюш" мы прибыли сюда в апреле сорок второго, не подозревая, конечно, в какую мясорубку сразу попали. Именно в эту точку упирался "живой" коридор (метры и километры израненной земли по нескольку раз переходили из рук в руки), через который вначале произошел прорыв фронта Второй ударной армией, а позже выход из окружения ее бойцов и офицеров. Это сейчас мы знаем, что к чему, а тогда...

Я был простым сержантом. В разработке военных операций, естественно, не участвовал, видел войну "со своей кочки", может, поэтому и сегодня не люблю смотреть про нее фильмы, пронизанные героизмом и патетикой. Для меня война была и осталась в памяти как тяжелый изнурительный труд и жизнь в нечеловеческих, экстремальных условиях смертельной опасности и невыносимых лишений.

Вот и тогда, в сорок втором, боевые установки заняли огневые позиции еще по снегу, а тут весна, не просто дороги размыло, а вскрылись волховские болота - ни одна грузовая машина пройти к огневым не могла. Пришлось 42-килограммовые мины таскать на себе восемь километров по бездорожью, проваливаясь в грязь по щиколотку, а то и по колено. Голодными, кормили нас баландой, так называли четверть котелка жиденького горохового концентрата. Обсушиться негде, жили в шалашах из хвойных веток, землянку в болоте не выкопаешь. Помню, в майский солнечный день вместе с баландой впервые выдали нам по сто грамм наркомовских. Что с ними делать? Кто-то предложил: давайте выльем в чай. И вдруг так явственно потекло по телу тепло и какое-то блаженство. Только что вернулись из очередного броска со снарядами. Таскали мы их как рюкзаки, привязав к минам лямки. Однажды остановился отдохнуть, поставив как всегда хвостовое оперенье на пенек. Постоял чуток, только собрался шагать дальше, а мина возьми да и опрокинься назад вместе со мной... Пронесло, слава богу, хотя, случалось, и взрывались - колпачок-то боевой головки как игрушечный.

Удивляюсь и по сей день, почему судьба была ко мне милостива. Был минометчиком, в рукопашную не ходил, хотя свист пуль над головой испытал: искал обрыв телефонного провода, выскочил на полянку - тут они и засвистели, полз по ней как крот. Про обстрелы и бомбардировки не говорю, эта "музыка" сопровождала нас днем и ночью, так к ней привыкли, что не замечали, пока воющий звук не вонзался прямо в тебя. Человек, оказывается, ко всему привыкает. Страха не было, кроме одного анекдотичного случая: однажды в середине войны отвели наш 231-й дивизион от линии фронта на две-три недели, за этот срок так "оглох", что, когда вернулись и попали под очередной обстрел, вцепился в землю, готов был взвыть от страха. Это прошло быстро.

Не всем везло как мне. Не забуду раненого однополчанина, корчившегося от боли на земле, наклонился к нему и вдруг слышу: "Сержант, убей меня!" Рука не поднялась, выжил ли? Сам оставил на войне зубы. Чуть осколок не проглотил. Ночью захотелось пить, вылез из землянки, котелок с водой стоял у входа, только приложился к краю - как жахнет: боль, кровь, мелькнуло "все". Осколок пробил дно и ушел куда-то, не задев головы, краем котелка ряд зубов как срезало. Даже ранением этот случай не признается. А в Шолохово, на НП (наблюдательном пункте) напротив Новгорода землянку стало затапливать водой, перебрались в другую, наутро смотрим, нашей-то нет, на ее месте воронка. До того здесь же хоронили нашего разведчика Шоху: прямое попадание в дзот, где вели они с товарищем наблюдение через стереотрубу. И дзот, и их тела разнесло в клочья - Шоху опознали по медной бляхе ремня. Смерть караулила на каждом шагу. Меня, спасибо, она минула, оставив в живых.

Оборонное лихолетье