Собачье танго

– Да нет, пока живой, – ответила Машенька.

– Как это – живой? После двух суток под водой?!

Спросонья я ничего не понимала. Кого там стукнули на нашей клумбе, Ихтиандра?!

– Я про Федю говорю, это он пока живой, – досадливо объяснила Машенька. – Только пятку поранил – наступил босой ногой на стекло. До крови порезался! Зато теперь никто не удивится, что он в воду полез – надо же рану промыть…

– Это не романтическое свидание, это триллер какой-то, – посетовала я. – Скажи Феде, чтобы не топтался там своей порезанной ногой: оставит кровавые следы – осложнит работу опергруппе!

– Он это знает и прыгает на одной ноге, опираясь на удочку, – успокоила меня Машенька. – Довольно ловко пры… Тьфу ты! Допрыгался!

Даже на расстоянии мне слышен был треск и плеск.

– Федя свалился в воду? – догадалась я. – Ну, теперь не придется объяснять, с чего это он шарил в озере своей удочкой, обычно-то ее по-другому используют.

– Мне нравится твой оптимизм, ты во всем находишь положительные моменты, – похвалила меня Машенька.

– И ты находи, – посоветовала я. – Хотя нет, сейчас не до моментов, найдите лучше труп.

– И о лучшем у тебя очень, очень необычное представление… Ох!

Снова плеск и треск.

– Он опять упал в воду?! – Я очень жалела, что не вижу происходящее своими глазами. Похоже, у озера разворачивалась классическая французская комедия.

– Наоборот! Он что-то тянет из воды!

– О? Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца?!

– Ну, сети какие-то точно имеются… А, это же драная простыня!

В голосе Машеньки зазвенело ликование. С такой радостью не приветствовала бы пропавшее постельное белье даже его законная владелица.

– А в простыне что?! – Мне остро не хватало добросовестного детального комментария, как на футбольном матче.

– То!

– Оно самое?

– Да! Есть! Нашли!

– Отключайся, – скомандовала я, хотя мне очень хотелось продолжить участвовать в происходящем хотя бы дистанционно. – Теперь пусть Федя звонит в полицию, а ты готовься изображать испуг и шок, да постарайся, а то сейчас у тебя голос ненормально радостный…

– Я буду скорбной, как вдовица! – задорно пообещала мне Машенька и отключилась.

Было шесть двадцать пять. Я понимала, что следующий наш сеанс связи состоится уже после того, как приедет и отработает свою программу опергруппа, то есть не скоро. Воображение мое одну за другой рисовало картинки с озером, мне страшно хотелось знать, что там теперь происходит, и снова уснуть не получалось никак.

Что ж, имело смысл отвлечься, переключившись на другое дело, и у меня как раз было еще одно такое, тоже детективное: связанное с поисками Барни-Гуси.

Закружусь-ка я в вихре собачьего вальса!

Ночью мы с папулей прошлись по микрорайону и расклеили на столбах и заборах объявление о пропаже нашего четвероногого друга. За помощь в поисках собаки мы обещали вознаграждение, так что можно было не сомневаться, что звонки будут, но пока указанный для связи домашний телефон молчал.

В эфир местного радио и телевидения объявление уже, наверное, вышло – мой верный друг Макс Смеловский обещал, что поставит его в шестичасовые выпуски, – но редакции, куда будут звонить отзывчивые радиослушатели и телезрители, начнут работу только в девять утра.

Это не значило, что до тех пор совсем ничего нельзя сделать. Я подумала, что будет нелишним съездить к бывшему хозяину Барни-Гуси, как там его? Дмитрию.

Что ни говори, а переход собаченьки из-под его юрисдикции под нашу, семейства Кузнецовых, был осуществлен не вполне легитимно.

Да, я купила собаку за две тысячи рублей, но у кого? У алчной соседки, подобравшей пса в отсутствие настоящего хозяина. Что, если он вернулся, с потерей своей собаки не смирился, стал ее искать – и нашел?

Это было не так уж сложно, ведь у соседки имелся номер моего мобильного, а по нему при наличии определенной ловкости или известных связей можно «пробить» владельца и узнать его ФИО и адрес.

Кстати, а ведь соседка говорила, что этот Дмитрий сидел! Если у него криминальное прошлое, то можно предположить, что это именно он срезал песика с поводка тюремной заточкой!

Я потихоньку, чтобы не разбудить переволновавшихся и намаявшихся родных, выпила кофе, собралась и поехала к уже знакомому мне «немецкому» дому.

Адрес я помнила, и квартиру домомучительницы нашла легко, но беспокоить эту даму не стала. Она небось даже за нехитрую информацию запросит денег, и еще не факт, что скажет правду!

На лестничной площадке было всего две квартиры.

Я рассудила просто: домомучительница живет справа, значит, ее сосед Димка – слева. Определившись с квартирой, я внимательно, как настоящий сыщик, рассмотрела ее наружную дверь и ближние подступы к ней.

Определенно, в квартире жил собачник. Об этом говорили следы грязных лап на полотне двери, которую, наверное, отродясь никто не мыл, и отчетливый запах собачьей шерсти, исходящий от коврика.

Я чуть сдвинула его с места ногой и кивнула своим мыслям: ну, точно, из-под коврика давненько не выметался мусор, частично состоящий из черно-белой шерсти. То есть Барни точно жил именно в этой квартире. И хозяин его совершенно определенно не великий аккуратист.