Собачьи радости (Избранное)

- Надо показать, что для города это большая потеря, понимаете? А когда зрители видят - у гроба убиваются, всем ясно - хороший человек. Если нет - член Политбюро. Поэтому я бы хотел в похороны Кувалдышева вставить несколько крупных планов ваших похорон, вон у вас что творится! Конец света!

- Не понял. Плачем мы, а в гробу тот. Кто из них умер?

- Оба! Но телезрители увидят, как люди переживают потерю Кувалдышева.

- То есть, в гробу наш Сережа, а мы рыдаем, потому что умер Кувалдышев?

- Да нет, вы своим потом объясните. На экране будет несколько кадров, где вы не можете пережить потерю Кувалдышева. А на самом деле вы плачете как будто над своим горем.

- Что значит, "как будто"?

- Оговорился. Я же не прошу вас отойти от своего гроба, подойти к соседнему! Просто несколько крупных планов. Слушайте, это, наверно, вдова. Третий раз в обморок лицом в грязь. Великолепно! Такой кадр пропадает!

- Слушайте, вы в своем уме! Мы что, плакальщики, рыдать на чужих похоронах?! Все знают, что мы хороним Сережу, и вдруг вечером по телевизору вдова увидит, что, оказывается, она хоронила не мужа, а Кувалдышева!

- Согласитесь, лучше рыдать на похоронах чужого мужа, чем своего.

- Но умер-то ее муж!

- И слава Богу! Я прошу только об одном - дайте подснять крупно ваше горе! Вы же не прикидываетесь?

- Нет.

- Все честно: вы плачете, вас снимают.

- Но вы хотите, чтобы мы рыдали над Кувалдышевым!

- Мне на него вообще плевать! Но меня просили показать, какое горе!

- Ну так и снимайте их горе.

- Разве это горе? Лица официальные, как на собрании. Вы бы хотели, чтобы над вашим гробом стояли с такими физиономиями?

- Я не умер!

- Конечно. Когда видишь такие постные рожи, умирать не хочется! Так мы договорились?

- Отстаньте! Задурили голову. На душе было так тяжело, теперь черте что! Никаких крупных планов! Кувалдышев там, мы тут. У каждого своя компания!

- Вон у вас женщина ревет белугой! Какой звук! Кто она?

- Мать покойного!

- Ах как она... Ладно, иду вам навстречу. Запишем только звук. Лица их, звук ваш. По звуку никто не узнает, кто над кем рыдал. Давайте прикреплю микрофон. Бегите, а то у ваших слезы кончатся!

- Какой вы... Ничего святого!

- Работа такая.

- ...А когда репортаж?

- Сегодня где-то в 22.45 по второй программе.

- Выходит, все увидят, как хоронят его, а звук на самом деле наш.

- Опять! Никто не узнает!

- Обидно. Все-таки звук - это память. На поминках поставили бы кассету и будто Сережа с нами.

- Ради Бога! Кассету я дам!

- А как докажешь, что плакали именно мы? Я не могу сейчас подойти к родным и сказать: плачьте за двоих, нас записывают для чужих похорон!

- Да, это бестактно.

- Слушайте, у вас в конце титры будут: ну там оператор, режиссер, редактор, звукорежиссер...

- Конечно.

- Чтобы все было честно, дайте в конце наши фамилии, сейчас запишу. Только не вздумайте писать: плакали такие-то... Просто напишите: съемочная группа благодарит таких-то. А я своим объясню, что это мы и есть.

- Как скажете.

- Вот список.

- Учтите, дубля не будет. Сами понимаете, второй раз хоронить никто никого не будет. Поэтому убивайтесь с полной отдачей, как будто видите его в последний раз.

- Не беспокойтесь! Такого горя вы еще не видели! Серегу так любили, второй раз хоронить не придется.

Старость

- Люсенька, мы вчера вместе в такси ехали после презентации, я к вам не приставал?

- Да вы что, Сергей Палыч, как можно!

- Анекдоты пошлые не рассказывал?

- Ничего подобного! Только о литературе говорили.

- И при этом не хватал вас за разные места ваши?

- Да за кого вы меня принимаете?!

- И не предлагал выйти на травку, поиграть в табун лошадей, при этом не ржал по-лошадиному разве?

- Сергей Палыч, да вы ничего не помните, наверное, были пьяны.

- Был пьян и не приставал?

- Ничем!

- Раньше за мной такого не замечалось! Значит, состарился...

Привязанности

Звери живут стаями, люди семьями. Кто завел себе жену, деток, кто рыбок, собачек. А все от страха. "Стану помирать, кто стакан воды подаст?" Рыбка, что ли? Но привыкают. Привязывается живое к живому незримыми нитями.

Нет, кто спорит, бессловесная тварь лучше твари словесной. Никогда поперек не скажет. Ее и ногой пнуть можно в сердцах.

А когда настроение хорошее, после еды, за ухом почесал - и кошке приятно, и руки вытер.

Отчего живность, повизгивая, на шею бросается? Жрать хочет. Вот основа привязанности: все хотят жрать. Кто дал пожрать, тот и любимый. И у людей тоже. Малыш всосал любовь к родителям с молоком матери. Всосал молоко и с ним любовь. Любовь - чувство благодарности за кормежку. Говорят, по Фрейду все через секс, а я говорю: все по Павлову через жратву. А после привязанность. После еды. Но привязанность - палка о двух концах. К тебе привязаны, и сам ты привязался. По Павлову у собаки при виде ученого с колбасой слюна выделяется. А у того ученого с колбасой при виде слюней собаки на глазах выделяются слезы умиления. Слезы и слюни висят по обе стороны привязанности.

А раз привязался ты сам, считай, влип. Терять больно. Чужой, ради Бога! А когда своя жена, сын, собака, рыбешка - жалко. Столько за долгие годы скормлено - и все, никакой отдачи.