Собачья площадка

Впрочем, никто не обратил внимания на его уверения в боеспособности. Только банщик дернулся и попунцовел. Егор плюхнулся на скамью и закусил губу. Подал признаки жизни и больной, попытался что-то сказать. Потом махнул здоровой рукой и снова уставился в окно.

Образовалась пауза.

- Сильно болела? - спросила старуха. Нельзя было упускать разговор. Только вагон встрепенулся. Она даже не успела вовлечь кого-то со стороны.

- Кто? - не понял попутчик.

- Тетка. Сам же сказал, болела, умерла, дом оставила с верандой, корову, хозяйство вообще...

- Какая веранда? Какая корова? При чем тут тетка?

Он все никак не мог понять, что разговор велся ради наслаждения беседой, из чисто профессиональных соображений. По Станиславскому.

- Сейчас все больные стали. Грязи боятся. В молодости, - она уже ко всему вагону обращалась, - морковку с грядки сорвешь, о подол вытрешь и я рот. А ныне? СПИДы какие-то объявились...

Истопник даже подпрыгнул:

- Ты думай, о чем говоришь. Какой СПИД? Ей седьмой десяток шел. Всю жизнь в колхозе горбатилась. СПИД... Тьфу на тебя.

С одной стороны, разговорчивая старуха добивалась всеобщего внимания и это удалось, с другой - больно круто выходило, хотя в скандале своя пре" лесть есть. Милиция покруче контролеров будет.

В одном просчиталась - самая интересная история была, конечно, у забинтованного. Ее оставляла на закуску, а оно вон как вышло.

- Что ты с ней вяжешься, она же вампирша. Я читал. Она сидит и пьет, раскусил старую бывший электрик.

Все-таки в банке работенка была низкооплачиваемая, но не пыльная. Времени для чтения прессы достаточно. Там и подковался.

Дамочка у окна встала. Может, станция? Но воспринялось по-иному. От старухи отпрянули все.

- Люди, да вы что? - изумилась та, так и не поняв, где прокололась. Да как же так? Я сочувствую. Тетя умерла. Много сейчас кто посочувствует?

- Да замолчи ты! - крикнул кто-то по диагонали. - Озеро на Валдае?

- Селигер, - ответили ему тоже по диагонали. Старуха подобрала губы, превратив рот в бесцветную щелочку, и засобиралась на выход.

- Давно пора, - резюмировали соседи через проход.

- Чуть не проехала, - не удержалась соврать старуха, но сама направилась в соседний вагон.

Забинтованный толкнул локтем истопника и указал здоровой рукой в окно.

Мимо неслась, убегая назад, сплошная стена гаражей, расписанная граффити. Потом мелькнул козырек типового станционного строения, и наконец между голых, корявых тополей в поле зрения вплыл серый корпус дома-корабля...

В тот день истопник получил расчет и ждал в гости электрика. Егор запаздывал. Но истопник не особо волновался. На совести электрика лежала доставка мешка облученной картошки, пяти килограммов лука и по мелочи в пакетиках. Естественно, что загодя взяли пару чекушек, дабы отметить событие на этой неделе планировался отъезд в Ярославскую область. Электричкой до Александрова, потом на Семибатово, а там и Гаврилов Ям, Милетино, самый крайний дом. Огород, рыбалка, осенью грибы.

Свобода.

Чекушку они выпьют сразу. Второй пойдут угощать Евсея. Они и задержались из-за товарища. Уж очень просил. Со дня на день ему было назначено у еврея-адвоката. Егор еще шумел, что евреи специально тянут, жилы мотают, потому что их позже других Господь создал, на других, мол, тренировался, ошибки допускал, а евреев в совершенстве сделал - избранный народ, - вот они теперь остальным нервы и мотают. На что истопник, каждый раз вступая в спор, говорил, что он лучше с евреем поручкается, чем своему алкашу доверит. Бесплодные споры нисколько не портили отношений. Больше того, нисколько не трогали внутренностей, потому как что еврей, что не еврей, - обоим было все равно. Лишь бы человек хороший.

Егор опаздывал катастрофически. Пришел сменщик, которому истопник передал весь инвентарь, просветил, где держать спиртное, чтобы хозяин не нашел. Закончил частный инструктаж по поводу загулявших клиентов, которые запросто могли снять с руки золотой "Ролекс" и подарить, при этом категорически нельзя было спешить с реализацией, потому что клиент мог проспаться и вспомнить, потом поди докажи, что ты не верблюд.

Зверски хотелось пропустить сто граммов. Все утро не хотелось, а после инструктажа захотелось тем более новенький намекал на такую возможность Халявы истопник не уважал и в другое время выставил бы сам свое, но тут другой случай - он уходил и не собирался высылать должок из деревни, а брать из НЗ был неуполномочен.

Наконец явился Егор. Шебутной и веселый. Истопник даже нюхнул атмосферу. Чисто.

- Что ты меня обнюхиваешь, как кобель сучку. Маковой росинки с утра не было. Представляешь, нашу картоху сожрали.

- Иди ты...

- Я тебе говорю. У них там другая смена, что ли. Короче, те мешок оставили, а эти записку не нашли и сожрали.