Собака Баскервилей

— Совершенно вѣрно. Я телеграфировалъ, чтобы узнали изъ офиціальнаго списка его имя и адресъ. Я думаю, что вотъ и отвѣтъ на мой запросъ.

Звонъ колокольчика оказался еще болѣе удовлетворительнымъ, чѣмъ отвѣтъ, такъ какъ отворилась дверь, и въ комнату вошелъ грубый съ виду человѣкъ, очевидно, кучеръ, о которомъ шла рѣчь.

— Я получилъ извѣщеніе изъ главной конторы, — сказалъ онъ, — что господинъ, живущій здѣсь, требовалъ къ себѣ № 2704. Я правлю своимъ кэбомъ уже семь лѣтъ и никогда не жаловались на меня. Я пришелъ сюда прямо изъ двора, чтобы спросить васъ лично, что вы имѣете противъ меня.

— Я ровно ничего не имѣю противъ васъ, милый человѣкъ, — сказалъ Холмсъ. Напротивъ, я имѣю для васъ полсоверена, если вы дадите мнѣ ясные отвѣты на мои вопросы.

— Ладно, это будетъ хорошій день, — сказалъ кучеръ, улыбнувшись во весь ротъ. Такъ что же вы желаете спросить, сэръ?

— Прежде всего ваше имя и адресъ на случай, если вы мнѣ еще разъ понадобитесь.

— Джонъ Клэйтонъ, 3, Терпэй-стритъ. Мой кэбъ изъ двора Шинлей, около станціи Ватерлоо.

Шерлокъ Холмсъ записалъ эти свѣдѣнія.

— A теперь, Клэйтонъ, разскажите мнѣ все, что касается вашего сѣдока, который сегодня въ десять часовъ утра караулилъ этотъ домъ, а затѣмъ ѣхалъ слѣдомъ за двумя джентльменами по Реджентъ-стритъ.

Извозчикъ казался удивленнымъ и нѣсколько смущеннымъ, но сказалъ:

— Что жъ, мнѣ нечего вамъ сообщать, такъ какъ, повидимому, вы уже знаете столько же, сколько и я. Дѣло въ томъ, что мой сѣдокъ сказалъ мнѣ, что онъ сыщикъ и что я не долженъ никому говорить о немъ.

— Это, милый человѣкъ, очень серіозное дѣло, и вы можете оказаться въ очень плохомъ положеніи, если вздумаете скрыть что бы то ни было отъ меня. Такъ вы говорите, что вашъ сѣдокъ выдалъ себя за сыщика?

— Да.

— Когда онъ вамъ сказалъ объ этомъ?

— Уходя отъ меня.

— Не сказалъ ли онъ еще чего-нибудь?

— Онъ назвалъ свое имя.

Холмсъ бросилъ на меня торжествующій взглядъ.

— А-а, онъ назвалъ свое имя? Это было неосторожностью. И какое же это было имя?

— Его имя, — отвѣтилъ извозчикъ, — мистеръ Шерлокъ Холмсъ.

Никогда въ жизни не видывалъ я, чтобы мой другъ былъ такъ озадаченъ. Онъ молчалъ, пораженный удивленіемъ, а затѣмъ разразился искреннимъ смѣхомъ.

— Вотъ такъ шутникъ, Ватсонъ, несомнѣнный шутникъ, — сказалъ онъ. Я чувствую въ немъ столь же быструю и гибкую сообразительностъ, какъ моя собственная. Онъ изрядно прошелся на мой счетъ. Такъ его зовутъ Шерлокомъ Холмсомъ?

— Да, сэръ.

— Превосходно! Разскажите мнѣ, гдѣ вы его посадили, и все, что затѣмъ случилось.

— Онъ подоввалъ меня въ половинѣ десятаго въ Трафальгарскомъ скверѣ. Онъ назвалъ себя сыщикомъ и предложилъ мнѣ двѣ гинеи, если я въ продолженіе всего дня буду дѣлать все, что онъ потребуетъ, не задавая ему никакихъ вопросовъ. Я охотно согласился. Сначала мы поѣхали въ Нортумберландскій отель и ждали тамъ, пока не вышли оттуда два джентльмена и не взяли кэбъ. Мы послѣдовали за ихъ кэбомъ, пока онъ не остановился гдѣ-то тутъ.

— У этой самой двери, — сказалъ Холмсъ.

— Пожалуй, я не могу сказать ничего положительнаго, но моему сѣдоку все было прекрасно извѣстно. Мы отъѣхали на половину улицы и ждали тамъ полтора часа. Тогда двое джентльменовъ прошли, гуляя, мимо насъ и мы послѣдовали за ними по Бекеръ-стритъ и вдоль…

— Я знаю, — прервалъ его Холмсъ.

— Пока не проѣхали три квартала Реджентъ-стрита. Тогда мой сѣдокъ откинулъ верхнее окошечко и крикнулъ мнѣ, чтобы я ѣхалъ какъ можно быстрѣе прямо на Ватерлооскую станцію. Я стегнулъ свою кобылу, и черезъ десять минутъ мы были на мѣстѣ. Тогда онъ заплатилъ мнѣ двѣ гинеи, какъ порядочный человѣкъ, и вошелъ въ станцію. Но, уходя, онъ обернулся и сказалъ: "Можетъ быть, вамъ интересно будетъ узнать, что вы возили мистера Шерлока Холмса". Такимъ образомъ я узналъ его имя.

— Понимаю. A затѣмъ вы больше не видали его?

— Нѣтъ, онъ вошелъ въ станцію и скрылся.

— Ну, а какъ бы вы описали наружносгь мистера Шерлока Холмса?

Извозчикъ почесалъ голову.

— Не очень-то легко описать этого джентльмена. Я бы далъ ему лѣтъ сорокъ, роста онъ средняго, дюйма на два, на три ниже васъ, сэръ. Одѣтъ онъ былъ мѣшковато, и борода у него черная, подстрижснная четыреугольникомъ, лицо блѣдное. Ничего больше не могу сказать о немъ.

— Какого цвѣта у него глаза?

— Не могу этого сказать.

— И вы ничего больше не припомвите?

— Нѣтъ, сэръ, ничего.

— Ладно, такъ вотъ вамъ полусоверенъ. Другая половина ожидаетъ васъ, если вы доставите еще какія-нибудь свѣдѣнія. Покойной ночи.

— Покойной ночи, сэръ, и благодарю васъ.

Джонъ Клэйтонъ удалился, смѣясь, а Холмсъ обернулся ко мнѣ, пожимая плечами и спокойно улыбаясь.