Собибор - Миф и Реальность

«С определенного времени прием прибывающих эшелонов превратился в рутинную процедуру. […]

Как только новоприбывшие выходили из вещевого барака, мужчин отделяли от женщин. Мужчин приводили в лагерь II, где они должны были сдать свою одежду, женщины делали то же самое в другой части лагеря. Если не сразу на рампе, то после этого один из эсесовцев выступал с кратким обращением к заключенным. Обычно, до его перевода в Треблинку, этим немцем был обершарфюрер СС Герман Михель. Заключенные-рабочие называли его доктором, потому что он с обращением к толпе выступал в белом халате. […] Михель говорил примерно так: «Сейчас идет война, потому все должны работать. Вас куда-нибудь направят. Там вам будет хорошо. Старикам и детям не придется работать, но они тоже получат достаточно еды. Вам надлежит держать свое тело в чистоте. Условия, в которых вас сюда везли, и пребывание такого большого количества людей в одном вагоне требуют от нас предпринять определенные гигиенические меры профилактики. Ваша одежда и багаж останутся под охраной. Вам нужно будет аккуратно сложить вашу одежду стопочкой и связать обувь попарно шнурками. Потом поставьте вашу обувь перед вашей сложенной одеждой. Ценные вещи, например золото, деньги и часы, сдайте вон там в киоске. Человек в окошке скажет вам номер, хорошенько его запомните, чтобы потом вы легко смогли найти свои вещи. Если мы после душа обнаружим у вас какие-то ваши ценные вещи, вас накажут. Мыло и полотенце вам не нужно брать с собой, потому что у нас все есть; на двух человек приходится одно полотенце.

[…]

Михель говорил совершенно убедительно, и его речь вводила людей в заблуждение. Рабочие-заключенные называли его не только доктором, но и пастором. Раз за разом он рассказывал, что это транзитный лагерь и дальнейшая отправка в Украину это просто вопрос времени. Иногда он говорил, что заключенных отправят в Ригу». (Стр. 90)

Вскоре после этого, как утверждает Схелфис, жестоко обманутые люди двигались в газовые камеры.

Но зачем был нужен весь этот спектакль? Чтобы предотвратить возможные попытки побега? Но они были бы безнадежны с самого начала, потому что охранники-украинцы «в большинстве своем были чересчур усердными и фанатичными конвойными»

и «часто даже превосходили своих немецких инструкторов в жестокости». «Уже при прибытии эшелона они окружали местность, чтобы не дать новичкам возможности сбежать». (Стр. 53, 54)

Нужна ли была такая речь, чтобы предотвратить сопротивление? Вряд ли, ведь серьезного сопротивления трудно было ожидать от испуганных, ужасно уставших за длительную поездку людей. Они бы беспрекословно повиновались кратким и жестким приказам в грубой форме.

Для чего тогда такое обращение? Зачем эсесовец рассказывал новоприбывшим заключенным, что Собибор это транзитный лагерь, откуда их довольно скоро вывезут дальше в Украину или в Ригу? Для человека с логическим мышлением ответ на этот вопрос может быть только один.