Соблазн (ЛП)

— Да, — я оглянулась на Феникса. Мне показалось, что он понял это лучше, чем кто-либо другой. Как всегда.

— Джуд, не режь ее слишком глубоко. Она истекает кровью гораздо быстрее тебя, — умолял Линкольн.

Джуд кивнул, но ничего не сказал.

Со-бе-рись! Не будь слабой. Помни правила, Ви. Не убегай, не прячься.

Я подняла руку над чашей, наполненной на две трети. Вся моя рука дрожала.

Черт.

Джуд посмотрел мне в глаза. Он действительно был красивым существом. Не просто красивым. Он обладал неописуемым очарованием.

— Лучше поторопиться, — сказал он, и на его последнем слове я увидела вспышку серебра. Блеснул кинжал, и он вскрыл мое запястье. Я была уверена, что он перерезал все крупные вены. Кровь хлынула из отметин на руках, заставляя энергию внутри кружиться подобно ртути.

Потом меня пронзила боль, я подавила крик и с силой прикусила губу. Но не смогла остановить вторую руку. Она взлетела в воздух, ища, за что бы ухватиться.

Феникс схватил ее и крепко сжал, так, что я не могла пошевелиться. Он сжимал мою руку крепче и крепче, пока мне не стало больно. Боль в обеих руках — все, что я могла чувствовать. И на мгновение я была уверена — он помогал мне, отвлекал меня. Будто… ему было не все равно.

Кровь текла из моего запястья.

Тут я услышала, как Редьярд ахнул, а кто-то еще, кажется Азим, прошептал:

— Боже милостивый!

Я отвела глаза от Феникса и посмотрела на запястье.

Кровь сверкала, будто в ней были крошечные серебряные блестки. Чаша теперь была почти полной, и ее содержимое начало кружиться. Хватка Феникса ослабла. Я взглянула на него и готова была поклясться, что увидела в его глазах беспокойство. Он знал, что я поймала его, и в ответ выпрямился и протянул руку, грубо отодвинув мое запястье от чаши. Феникс провел рукой по ране, размазывая кровь по руке, и посмотрел на Линкольна.

— Ты не хочешь, чтобы я исцелил тебя? — Он улыбнулся своей пустой улыбкой, нажимая все кнопки, на которые намеревался. Я отдернула руку.

— Отойдите, — сказал Джуд. Мне не нужно было повторять дважды, и Фениксу, похоже, тоже. Мы оба отпрыгнули в противоположные стороны комнаты, а Джуд встал.

Я снова заняла свое место рядом с Линкольном. Он не смотрел на меня. Просто схватил мою кровоточащую руку и начал пытаться исцелить.

— Все в порядке, — сказала я. — Просто останови кровотечение.

Он кивнул, делая вид, что сосредоточен на моей ране.

Кровь в чаше продолжала бурлить. Я уже начал думать, что больше ничего не случится, когда сама чаша начала… растворяться.

Мы смотрели, широко раскрыв глаза, все, кроме Джуда, который снова накинул капюшон. Чаша исчезла вместе с длинным деревянным стеблем, на котором она стояла. Сначала я подумала, что кровь действительно вступает в реакцию с ней, как кислота, разъедая дерево. Но, наблюдая за кружащейся в воздухе кровью, я поняла, что это просто еще один уровень иллюзий.

Земля под чашей начала искривляться, а затем, в мгновение ока, жидкость, висевшая над головой, упала и расплескалась по полу, просачиваясь в песок.

Красный песок медленно запузырился, образуя большую коробку. Песчинки парили в нескольких дюймах над землей, без всякой поддержки, пока внезапно не осыпались на землю со свистящим звуком. Крови не было и следа. Перед нами остался деревянный ящик с изображением двух золотых птиц.

Азим снова упал на колени, Сальваторе схватил маленький крестик, висевший у него на шее. Многие изгнанники отступили на шаг.

Шкатулка распахнулась на среднем шве, золотые птицы упали на бок. Внутри лежали два туго свернутых пергамента, скрепленных серебряным кольцом с тем же замысловатым узором из перьев, что и на браслетах Грегори.

Это было все, что я успела увидеть и услышать, как кто-то закричал:

— Священные Писания!

Но кто кричал, я не видела.

Потому что я умирала.

Глава 31

«Все по-настоящему злые вещи начинаются с невинности.»

Эрнест Хемингуэй

Кровь безжалостно полилась из ран, которые когда-то нанес Оникс и которыми теперь владел Феникс. Он стоял надо мной, пока я боролась за свою жизнь. Вокруг нас началась битва, но Феникса это не интересовало. Он продолжал смотреть на раны, не глядя мне в лицо.

Все дрались. Это было дежавю — как в ту ночь в Гадесе. Только на этот раз я уже была без сил. Раны открылись на самом пике. У меня было в лучшем случае несколько минут. Он все прекрасно спланировал.

Линкольн сражался с двумя или тремя изгнанниками. Он встал между ними и мной, сосредоточенно нанося удар за ударом. Защитник до конца.

Изгнанники атаковали его со всех сторон. Одолеть их казалось невозможным, и все же он был великолепен, превосходил их в скорости и силе, будто мог предвидеть каждое их движение. Я не могла не испугаться за него, когда увидела серию ударов по лицу, но он не замедлил шага. Он не упал.

Линкольн вонзился кинжал в сердце одному из самых опасных изгнанников и на миг оглянулся. Я увидела ужас в его глазах, когда он понял, что происходит.

— Держись! — Закричал он, пытаясь отразить очередную атаку.

Все мое тело горело от боли. Я была на грани.