Соблазнение строптивой

Альберт остановился перед крыльцом дощатого, выкрашенного в белый цвет здания с огороженной верандой и оформленным в том же стиле балконом на втором этаже. В огромных горшках, расставленных вдоль ограды, росли розовые петунии и желтоглазые бархатцы.

– Это здесь. – Альберт окинул взглядом непритязательный домик. – Хотите, чтобы я пошел с вами?

– В этом нет необходимости. – Дженна похлопала рукой по «старру» сорок четвертого калибра, висевшему на бедре. – Я сама справлюсь.

– Увижу ли я вас снова? – Желтоватая кожа молодого человека вспыхнула светло-коралловым. – Я хотел сказать, что пробуду в городе еще неделю. Для меня будет честью, если вы согласитесь поужинать со мной в один из вечеров.

– Я не знаю, насколько задержусь здесь, Альберт. Посмотрим, как сложатся дела. Хорошо?

Эрли кивнул, хотя Дженна видела, что он разочарован.

– Я остановлюсь в гостинице «Калхун», если передумаете.

Дженна проводила Альберта взглядом до поворота на Секонд-Саус и только после этого обратила внимание на скандально известный пансион. Где-то в этом доме находится индианка по имени Голубка.

Один взгляд на Мигеля, когда он объяснял свои отношения с этой проституткой, сказал Дженне, что, несмотря на постоянный флирт с другими женщинами, испанец влюблен в Голубку.

Дженне пришлось признать, что ей интересна особа, три года занимавшаяся ублажением клиентов в «пансионе» и тем не менее способная завоевать глубокую привязанность такого мужчины, как Мигель Мендоза.

Дженна поднялась по ступенькам и прошла через длинную веранду к двери. Громадная женщина с таким видом, будто она только что жевала лимон, открыла на стук. Женщина сверху вниз окинула Дженну взглядом, задержав его на чемодане, а затем стала вглядываться в ее лицо, затененное широкими полями шляпы.

– Это не приют, – сказала она низким неприветливым голосом и хотела уже захлопнуть дверь.

Глаза Юджинии расширились от удивления, а потом гневно сузились. Она вставила в дверной проем ногу и сдернула с головы шляпу, отпустив на волю длинную толстую косу.

– Я не ребенок и не ищу приюта. Это «Пансион юных леди» тетушки Фэнни, не так ли?

Мейбл Шакс сначала уставилась на лицо с изящными тонкими чертами, а потом на блестящую, цвета соболиного меха косу, свисавшую до талии девушки. В дымчато-голубых глазах были невинность и ум, две черты, которые Фэнни считала главными при отборе девушек в свое заведение. Просторная куртка и мешковатые брюки не позволяли оценить фигуру посетительницы, но Мейбл и без того была уверена, что Фэнни с удовольствием возьмет ее к себе. Женщина открыла дверь и жестом предложила девушке войти.

Дженна подняла чемодан и вошла внутрь.

– Жди здесь, – сказала ей великанша. Она степенно прошла через прихожую и протиснулась в открывающуюся в обе стороны дверь.

Оставшись одна, Дженна с любопытством принялась рассматривать заставленный мебелью холл. Столы, на которых громоздились папоротники, плющи и фарфоровые статуэтки, образовывали уютные уголки, где небольшие двухместные диванчики, казалось, так и подстрекали украсть поцелуй. С высоко го потолка на разной высоте тоже свисали растения. Однако за исключением статуэток и романтических уголков ничто не говорило о том, что это бордель. Разочарованная, Дженна выглянула в гостиную и удивилась, не обнаружив безвкусных золотых кистей, красного бархата – и полунагих проституток.

Дверь в холл распахнулась, пропустив маленькую изящную женщину, на взгляд Дженны, приближавшуюся к тридцати годам, лицо которой, однако, было все еще прекрасным. Женщина окинула гостью взглядом – у нее были проницательные кофейно-карие глаза – и радушно улыбнулась.

– Я тетушка Фэнни, дорогая. Почему бы нам не расположиться в моем кабинете? Мейбл принесет нам чаю, и ты сможешь все о себе рассказать.

Фэнни скорее походила на благопристойную даму, жену и мать, чем на хозяйку публичного дома. Дженна проследовала за женщиной в элегантно обставленную комнату в торце здания. Здесь не было обычного викторианского беспорядка – только добротный письменный стол из орехового дерева, вращающееся кресло, обитое переливчатой синей тканью, и множество книжных полок. Дженне стало интересно, на самом ли деле тетушка Фэнни читала эти книги или держала их здесь, чтобы создать ложное впечатление благородства.

– Садись, дорогая, – Фэнни указала Дженне на кресло рядом со столом, а сама села в синее. – А теперь расскажи, как тебя зовут, откуда ты и как оказалась у моего порога.

Дженна не планировала выдавать себя за падшую женщину, оказавшуюся здесь в поисках приюта и оплачиваемой работы. Однако теперь этот способ связаться с Голубкой показался ей не хуже других. Она успеет скрыться прежде, чем ей начнет угрожать какая-либо опасность.

– Меня зовут Дженна… Дженна Ли, и мне больше некуда идти. Моя мать умерла десять лет назад от лихорадки, а папа… – Она постаралась выжать из глаз пару слезинок, призвав воспоминания о дне, когда шериф сообщил им с матерью, что они вполне могут считать Джеймса Ли-Уиттингтона мертвым. – Папу несколько месяцев назад убили охотники за землей.