Соблазненный граф

– Я полагал, что все мои письма будут пустой тратой времени. Вернувшись после сражения при Ватерлоо, я узнал, что ты недавно вышла замуж и отправилась в свадебное путешествие. Поэтому и решил, что ты, пожалуй, и не заметила бы, в Англии я или нет.

– Ты прав, конечно. Чарльз – именно тот мужчина, о котором я мечтала. И я была счастлива стать его женой. Тот день, когда он сделал мне предложение, стал самым счастливым в моей жизни.

От ее слов у Люсьена все сжалось внутри.

– Я знаю, – промолвил он. – Я был несказанно рад за тебя.

Люсьен не понимал, как ему удалось произнести эту фразу, да еще так убедительно. Пожалуй, с таким актерским талантом следовало попробовать себя на сцене!

– Хм… значит, ты решил, что больше не нужен мне как друг? Что я не буду рада твоему возвращению с войны? – В ее голосе слышался не упрек, а боль. Люсьен замешкался с ответом, и Кэтрин сжала его руку. Из темноты снова донесся ее шепот: – Что тебе будет неуютно рядом со мной после того, как…

– Не надо! – резко оборвал ее Люсьен.

Эти слова рассекли воздух, словно взмах сабли. Кэтрин отдернула руку и забилась в угол кареты.

– Прости меня, – сказала она дрожащим голосом. – Я не хотела проявлять к тебе неуважения.

– Надеюсь, что нет. – Люсьен знал, что больно ранит ее своими словами, но ничего не мог с собой поделать. – Я не желаю обсуждать с тобой тех, кого уже нет с нами – ни моего отца, ни Кросби, ни моего брата.

В карете установилось напряженное молчание. Был слышен лишь грохот колес и стук копыт, взбивавших дорожную пыль. Они быстро приближались к цели поездки.

Наконец Кэтрин, глубоко вздохнув, снова заговорила:

– Могу я поинтересоваться: виделся ли ты уже с сестрой после возвращения в Англию? Я знаю, она ужасно скучала по тебе все это время.

– К сожалению, мне не удалось выкроить время, чтобы наведаться к ней, но я собираюсь навестить ее в ближайшее время. Рад слышать, что вы поддерживаете отношения, хотя…

– Патриция всегда была мне хорошим другом. Я с удовольствием вспоминаю наши игры в детстве.

– Вы обе доставляли мне массу забот, когда были маленькими, – заявил Люсьен, покачав головой. – Ты помнишь, как вы надели на головы супницы и потом не могли их снять? До сих пор не понимаю, зачем вы это сделали! О чем тогда думали?

– Мы представляли, что супницы – это модные шляпки, – объяснила Кэтрин.

Люсьен нахмурился.

– Да уж, хороши шляпки! Зачем они вам понадобились? Ведь у вас обеих была уйма головных уборов!

– Ну, надевать обычные шляпки было не так весело, как супницы. Впрочем, тебе этого не понять!

Вздохнув, Люсьен сказал себе, что женская логика всегда будет для него непостижимой.

Они снова помолчали. Затянувшаяся пауза начала тяготить Кэтрин, и она вновь первой нарушила молчание:

– Люсьен, я не могу отделаться от чувства, что ты что-то недоговариваешь и намеренно пытаешься отвлечь меня от чего-то важного забавными разговорами о наших детских проказах. Но у меня есть еще вопросы, которые требуют ответов. Мне кажется странным, что ты, вернувшись с войны, вскоре снова уехал из дома. Скажи мне, почему ты неожиданно решил покинуть Англию?

Стиснув зубы, Люсьен попытался унять волнение. В висках гулко стучала кровь. Он давно научился сдерживать эмоции и не хотел, чтобы они сейчас, когда ему необходимо сохранять полное самообладание, вдруг выплеснулись наружу.

– Ну, хорошо, я объясню тебе это… Дело в том, что мои родители, после того как ты связала себя узами брака, решили, что я должен последовать твоему примеру. Смерть моего брата подкосила их. Они заявили, что теперь на меня возлагается долг продолжить наш род и произвести на свет наследника. Честно говоря, женитьба не входила в мои планы. После того, что случилось, я меньше всего хотел бы сковать себя оковами брака. В то время я с трудом вставал по утрам с кровати, и мне было не до поисков невесты. Дело дошло до семейных раздоров, это в первую очередь и заставило меня уехать из дома. Короче, я повел себя как трус и просто бежал из Англии.

Это, конечно, было полуправдой. Но Люсьен лучше дал бы отрубить себе руку, чем признался в том, что истинной причиной его внезапного отъезда была острая душевная боль.

Гэвин, старший брат Люсьена, которым он всегда восхищался и перед которым преклонялся, мечтал поехать во Францию, чтобы бороться с Наполеоном, но его положение наследника рода мешало ему исполнить свою мечту. По иронии судьбы, он умер в своей постели от лихорадки. Вернувшись домой с войны, Люсьен застал Гэвина на смертном одре. Родители пытались утешить друг друга. В доме царило отчаяние.

Сидя у постели брата, Люсьен сжимал его слабеющую руку. Гэвин весь горел, его била мелкая дрожь, лицо блестело от пота. Перед тем как испустить дух, он обратился к Люсьену со словами:

– Я знаю, ты любишь ее, иди к ней и будь счастлив… Сделай ее своей женой.